Здравствуй, дорогой всяк!

( Read more...Collapse )

ЗЫ: комменты скрыты.

Кот Евсей Харитонович, безумное рыло, долгое время носил одно и то же выражение лица. Однако постепенно он начинает гримасничать – к примеру, научился щурить один глаз и раздувать щеки. До Матвея с его богатой мимикой котёнку далеко, но прогресс заметен.
Ещё у него растет воротник. И усы. Последнего Матвей не смог ему простить и последовательно обкусал их бедному Харитоновичу один за другим.

Друзья мои, спасибо всем за советы про микроволновку. Я пока все тщательно обмозговываю.
Позавчера весь день лил дождь, намеченная прогулка в Панда-парк сорвалась, и я от нечего делать задала в фейсбуке вопрос: что в вашей работе оказалось для вас самым трудным (возможно, то, о чем обычно никто не подозревает)?
В ответ открылись бездны. В хорошем смысле. Во-первых, написали очень много, во-вторых, интересно, в-третьих, зачастую неожиданно.

Вынесу сюда немножко полюбившихся комментариев:

"Самое сложное в моей работе..."
– Продолжить говорить что-то осмысленное после вступительной фразы "Уважаемый суд, уважаемая противная сторона!.." (Наташа Смешнёва)

– Молчать (Inna Rozentsvaig)

– Самое сложное для меня всегда было не ржать над тем, что слышишь, сразу, при говорящем (Галина Устюгова)

– Не жрать ночью, когда пишешь рецепты (Marianna Orlinkova )

– Перевожу компьютерные игры, сложно бывает переключаться между игровым сеттингом и реальностью. Особенно когда перевела за день 100 квестов, где первым решением проблемы предлагается "убейте Х и соберите с его тела Y", бывает сложно удержаться, чтоб не посоветовать на любой входящий запрос с проблемами "УБЕЙ ПОКАРАЙ РАЗРУШЬ ОГРАБЬ ВЫДЕРНИ ЗУБЫ У ТРУПА И ПРОДАЙ" (Юлия Назарова)

– Я работаю в продовольственном магазине. Идя за покупками в любой супермаркет (не на работу) очень трудно себя остановить и не начинать раскладывать и поправлять товар на полках (Yulia Saltykova)

– В голодные 90-е подрабатывала парикмахером в салоне с огромным потоком клиентов. Самым главным было не спалиться перед клиентом, которого ты сам раньше подстригал, и не ляпнуть: кто вас так криво подстриг? (Людмила Попова)

– Самое трудное в работе специалиста по качеству в клининговой компании приходить в разные организации (налоговая, поликлиника, банк, дорогой бутик, фитнес-центр) и удержаться от того, чтобы не протереть пальцем верхнюю часть выключателя, рамки с постером и плинтуса (Anzhelika Nikitina)

– Не отправить контейнер вместо Новосибирска в Новороссийск (Инга Харебова)

– Очень трудно сохранять приличное выражение на лице, когда турист- православный паломник, выходя из Гроба Господня, в удивлении спрашивает: "Почему гроб пустой? Где мощи???" (Алена Коснов).

Друзья мои, а вот внезапно вопрос к коллективному разуму: нужна ли мне микроволновка?
Вкусно ли из нее?
А вот если котлеты из морозилки бросить в нее и разогреть – будет ли хорошо?
А пиццу, допустим?
А еще что-нибудь?
На кухне очень мало места, не хотелось бы купить агрегат, который никому не пригодится.

Кот Евсей Харитонович научился пить из унитаза. Утром входишь в ванную комнату, а над белым кругом торчит тощая серая задница, из которой растёт необыкновенной пышности хвост. Кот пьет с такой жадностью, словно он путник, неделю бродивший по пустыне без капли воды и наконец вышедший к оазису. Если в эту секунду сказать укоризненным голосом "как не стыдно, ты же благородных кровей", из фаянсовых недр раздастся хрюканье и бульканье, как будто благородные крови уже на полпути к отращиванию жабр и бродяжничеству в черных глубинах канализации.
Кот Матвей смотрит на это с осуждением. Пару раз подкрадывался, замахнувшись лапой, с явным намерением сбить уставшего путника в воду.
Продолжаем наблюдение, ждите следующих отчетов.

Вчера выступала на Красной площади, в самом маленьком и уютном шатре. После выступления всегда проходит автограф-сессия. Я люблю подписывать читателям книги, хотя и стесняюсь. У меня ужасный почерк, усугубившийся из-за многих лет использования компьютера в качестве пишущей машинки. Печатаю я хорошо, а расписываюсь – плохо, некрасиво.
Так вот, а люблю я это делать потому, что в процессе видишь своих читателей – не издалека, а вблизи. И это очень радостное ощущение на самом-то деле.
Кроме одного исключения. Когда к тебе подходят ловцы за автографами.
Им абсолютно наплевать, кого они просят расписаться в своем блокноте или на клочке тетрадного листа. Очень часто они тебя даже по имени не знают. Михалкова? Какая Михалкова? А, дочь режиссера! Можно ваш автограф?
Обычно это снулые люди с оживленными суетливыми личиками – поразительный диссонанс, по которому почти безошибочно определяется человек, который секунду спустя сунет тебе под нос книжку "Здоровье помидорной рассады" и забормочет "Вот тут распишитесь! и дату, дату поставьте!"
У меня зреет уверенность, что не нужно потворствовать этим людям. Но вежливой формулировки отказа я пока не придумала, а быть грубой мне не нравится.
На Красной площади таких, естественно, было много. Они прыгают по всем кочкам, где человек бубнит в микрофон.
Так и вижу их квартиры, где нет книг, а только блокноты с автографами тех, кто пишет эти книги.
Зато пока ехала домой, придумала зачин детектива, в котором именно такого ловца убивают из-за клочка бумаги с коротким текстом, оставленным известным писателем. Заодно отвела душу ).

3 июня / воскресенье в 14.00 буду на книжном фестивале на Красной площади в шатре номер пятнадцать (как это прекрасно звучит) разговаривать о новой книжке, "След лисицы на камнях", и обо всех прочих, включая написанные не мной.

Можем потом по следам Джонни Деппа посетить Мавзолей. Программа будет называться "стопами кумиров".

И идти недалеко (см. схему):

Ура и ура, потому что новую книгу, "След лисицы на камнях", уже развозят по магазинам. Важно было выпустить ее до выставки на Красной площади: я буду там представлять её 3 июня в два часа дня, и, конечно, типографию подгоняли, чтобы успели до этого времени (иначе автор сидел бы там как дурак без книжки).
И обложка мне нравится!
И ещё разрешили выложить первую главу ).


* * *
– Я хочу, чтобы вы нашли пропавшего человека.
Красильщиков сделал жест, до странности противоречащий словам: будто этот человек стоял за дверью и его нужно было остановить во что бы то ни стало.

Люди, о которых ему сказали, что это лучшие частные детективы Москвы, ждали молча – спокойные и невозмутимые. Он предпочел бы любую другую реакцию. Любопытство. Недоверие. Насмешку. Все, что угодно, лишь бы избежать ощущения, будто он выступает перед судьями.

Теперь ему каждый встречный казался судьей. Ночью в дом попросился кот Арсений, и, впустив продрогшего зверя, Красильщиков внезапно схватил кота, уткнулся ему в шею и попытался зарыдать. Исторг из себя лишь нелепые булькающие звуки: так клокотал кран в его городской квартире, когда летом отключали воду. Кот стал вырываться, пришлось спустить его на пол. На полу Арсений передернул шкурой и удалился, опасливо поглядывая на хозяина.

Вспоминать об этом Красильщикову было стыдно. И неловко перед котом за малодушие.

– Мы как раз специализируемся на розыске пропавших людей, – мягко сказал один из сыщиков. – Вас не затруднит изложить детали, Андрей Михайлович?

Красильщиков вдруг совершенно успокоился.
– Детали таковы, – сказал он. – Я убил человека, спрятал тело и хочу, чтобы вы его нашли.

[читать дальше]Наступило молчание.

– Как вы его убили? – спросил наконец тот же самый детектив. Его напарник за все это время не проронил ни слова. Если бы он не поздоровался, войдя, Красильщиков заподозрил бы, что он немой. Немой телохранитель.
– Не его, а ее, – сказал Андрей. – Я ее задушил.

Он сел на табуретку и посмотрел в окно. За окном стоял черно-белый мир, оттененный сепией. По тропинке ковыляла старуха Худякова. За Худяковой бежала собака Белка. Голубой пряжей вился над крышами дым.

Из этого мира его вскоре выдернут, точно нитку из тканой салфетки, которые он покупал в соседней деревне со странным названием Уржиха. Столько дел осталось...

– Пол Яковлевой не утеплил, – пробормотал он, на миг забыв о частных детективах.
Короткое покашливание вернуло его к реальности.
– Я задушил Веру Бакшаеву, – твердо сказал Красильщиков. – Пятнадцатого августа. Ровно три месяца назад.
– Она была вашей подругой?
– Я знал ее два часа.

Сыщик по имени Макар Илюшин откинулся на стуле и взглянул на него едва ли не одобрительно.
– Рассказывайте, – попросил он. – С самого начала.

Андрей Михайлович ненадолго задумался. Знать бы, где начало у этой истории... Когда он впервые увидел руины? Когда Ира сказала, что уходит, потому что не хочет больше мириться с его одержимостью?
Если здраво посмотреть на вещи, любую историю следует начинать словами «Я родился в таком-то году».

– Три года назад я купил этот дом, – сказал Красильщиков. – Все деньги, которые у меня были, вбухал в реставрацию. Честно говоря, я вложил сюда все, что имел. Это даже не о материальном... А вообще. В целом.

Он закурил, открыл форточку. Сигаретный дым, вместо того чтобы вытянуться наружу, сунулся туда на пару секунд и вернулся с целой толпой запахов: острым воздухом, рыбьей чешуей, гарью и чем-то железно-яблочным, словно за окном резали ножами антоновку.

– Я заключил договор с женщиной, которую звали Надежда Бакшаева. Покупка обошлась мне в три миллиона. Я бросил все свои дела в городе и начал заниматься восстановлением дома. Сейчас он практически закончен. Кое-что осталось привести в порядок на втором этаже, в музыкальных комнатах... И еще беседки! При Вершинине в саду были две беседки, очень красивые... – Красильщиков спохватился, что снова говорит не о том. – Я жил здесь очень счастливо и уже подумывал звать на следующее лето гостей. А затем появилась эта женщина.

Он вспомнил, как Вера обошла столовую, хозяйски похлопывая по старинным деревянным стульям, которые ему накануне привез мастер из Владимира. Оплывшая, неряшливая, с мучнистым лицом, на котором играла хитрая улыбка. Как остановилась напротив него, облизнула губы, и в душе у него шевельнулось предчувствие беды.

– Ее звали Вера Бакшаева. Она оказалась старшей сестрой Надежды. Земля и дом на самом деле принадлежали ей.
– Как так получилось?
– Они с сестрой похожи. Я заключил сделку с младшей, а настоящей владелицей была старшая. Вера показала мне завещание родителей: там говорится, что участок и разрушенный дом переходят ей, а второй дом, благоустроенный, с огородом и садом, остается ее сестре.
– Подождите, – остановил его Макар. – Все равно ничего не понял...
– Да что здесь понимать! Меня обманули, вот и весь сказ. Старшая Бакшаева была здесь последний раз десять лет назад и, уезжая, забыла паспорт.

Молчаливый «телохранитель» издал невнятный звук.
– Паспорт! – повторил Илюшин, прозревая. – Хотите сказать, младшая сестра по паспорту старшей продала вам вот это все?
Он сделал широкий жест рукой.
– Да. Никто из деревенских не знал, кому на самом деле принадлежала земля, которую я купил. Некому было вправить мне мозги. Надежда Бакшаева получила от меня три миллиона, а пятнадцатого августа явилась ее сестра Вера. С завещанием...


Показала завещание? О нет. Она тыкала этой проклятой бумагой ему в зубы. Орала, что он у нее по этапу пойдет голый и босой, а когда Красильщиков пытался воззвать к ее разуму, выпалила, что на зоне ему не поздоровится, потому как обидел сироту, а правильные воры такого не прощают. Совершенно ошеломленный, Андрей не сразу понял, что «сирота» – это она о себе.

– В общем, она требовала назад свой дом.
– Вы же добросовестный приобретатель!
– Ну и что? Вера размахивала гражданским кодексом и цитировала мне наизусть целые параграфы. Я стал жертвой мошенничества, и она отлично это понимала.
Илюшин нахмурился, припоминая.
– В законе сказано о неотделимых улучшениях...
– Верно, – кивнул Красильщиков. – Я – добросовестный приобретатель. Добросовестный приобретатель имеет право получить от истинного собственника стоимость неотделимых улучшений. Я сказал об этом Вере, когда немного пришел в себя.
– А Бакшаева?
– Расхохоталась мне в лицо. Заявила, что у ее мужа в Москве квартира, они продадут ее и вручат мне мои «неотделимые улучшения» в денежном эквиваленте. Она выражалась несколько проще... Но смысл был именно таков. Я сказал ей, что за три года вложил сюда, по самой скромной оценке, двадцать миллионов. Что я сросся с этим домом... Вере было плевать. Она собиралась отдать деньги и вышвырнуть меня отсюда.

Он закурил. Теперь оба сыщика смотрели на него очень внимательно. Андрею Михайловичу даже показалось, что младший, задававший вопросы, догадывается о той части истории, которую Красильщиков утаил. О том, как он плакал перед этой наглой бабой. Как бухнулся на колени, умоляя не отнимать у него терем. Обещал найти любые средства, влезть в долги, дать ей столько, чтоб хватило до конца жизни.

Определенно, происходящее было Вере по душе. «Ты свое в хоромах пожил – дай другим пожить», – отрезала она. В каких хоромах? Еще полгода назад здесь были голые стены. Красильщиков пытался ей что-то объяснить, он поднялся с пола и твердил, отряхивая колени, что это ведь не дом – это музей, ему полторы сотни лет! – и только услышав ее хохот, осознал, до чего он смешон. «Не скули, лысина, – отсмеявшись, сказала Вера. – Иди вещи пакуй. Чемодан-вокзал-Тамбов».
«Сначала суд выиграй», – сказал Красильщиков, пытаясь собрать остатки самообладания. «Выиграю. – заверила Бакшаева. – Недолго тебе осталось. Эх, яблочко мое вкусное, – вдруг пропела она удивительно чистым голосом, – мы буржуя шуганули, морда гнусная».

На полке лежал гребень – безделушка, купленная вместе с салфетками. Единственным его безусловным достоинством был возраст: если верить бывшей хозяйке, гребень принадлежал ее прабабке. Красильщиков любил эту грубоватую поделку с вырезанной на деревянной ручке птицей Сирин, длинной, как такса, и такой же носатой. Половину зубьев гребень потерял, и теперь в нем не осталось ни красоты, ни смысла, – лишь притязание на обладание тем и другим, да и то обращенное в прошлое.
Вера Бакшаева взяла его, повертела. И вдруг без всякого усилия переломила пополам. Высохшая от старости птица жалобно крякнула напоследок, и голова осталась у Веры в левой руке, а облезлый хвост – в правой.

– Меня к ней швырнуло, будто толкнули в спину, – сказал Красильщиков, глядя себе под ноги. – По-другому не описать. Перед глазами встала... не то чтобы пелена, а как будто из воды смотришь на тех, кто ходит по берегу. И в ушах пробки. Когда я очнулся, Вера лежала на полу мертвая.

Пальцы прилепились к ее шее. Он некоторое время всерьез рассматривал безумную идею, что зачем-то в беспамятстве намазал их клеем, пока не сообразил, что это судорога.

– Я проверил пульс. Пульса не было. Лицо у меня горело. Я подошел к зеркалу, оказалось, что кожа расцарапана. Бакшаева сопротивлялась! Понимаете? Я ее убивал, а она сопротивлялась...

Красильщиков хотел еще что-то сказать, но замолчал. Ему казалось, он погрузился в воспоминания всего на несколько секунд. Но когда вынырнул, оказалось, что эти двое стоят перед ним. Громила протягивал стакан воды. Значит, успел сходить на кухню, налить, вернуться...
– У вас часом с сердцем проблем нет? – спросил "телохранитель".
Красильщиков усмехнулся:
– Были бы у меня проблемы с сердцем, я бы сдох еще тогда, когда Бакшаева сообщила, что отнимет у меня дом. Не беспокойтесь. При вас не окочурюсь.
Он допил воду и перевел дыхание.
– Был август, ночь. Я сидел рядом с Бакшаевой и думал, что делать дальше. Когда-то в десяти километрах отсюда был пионерский лагерь. Сейчас там все заброшено, даже домов не осталось. Один местный старик, Яковлев, притащил оттуда скульптуру пионера с горном. Она тяжеленная – армированный фибробетон... Соседи ему помогли. Сначала Яковлев хотел шутки ради установить горниста у себя перед домом, но постепенно эта идея позабылась. Вскоре и Яковлев скончался. У нас перед магазином, через дорогу, есть небольшая площадь. Я предложил вытащить пионера туда. Даже постамент заказал.
– Зачем?
Красильщиков пожал плечами:
– Вещи должны жить среди людей. В этом их смысл. И потом, горнист – это же история... Дети будут приезжать на каникулы, расспрашивать, родители станут им объяснять, как все было... Да. Так вот, за пару дней мы выкопали яму под фундамент. Горнист лежал рядом. Установить его мы собирались в выходные. Я вытащил тело Бакшаевой из дома, погрузил в тележку, – голос Красильщикова стал почти бесстрастен. – Отвез на площадь. Опалубка уже была готова. Сгрузил ее в яму, присыпал землей. Я знал, что самое опасное для любого убийцы – если труп раскопают собаки, но надеялся, что за несколько дней они его не отыщут.
– Вы действовали один? – спросил Макар.
Андрей удивленно посмотрел на него.
– Один, конечно. Убил-то я ее в одиночку. На следующее утро мы залили фундамент цементом. В четверг воздвигли постамент, и на него подняли горниста.
– А сестра убитой? – подал голос громила.
– Надежда не задала мне ни одного вопроса. Несомненно, прежде чем идти ко мне, Вера должна была побывать у нее, ей попросту негде было больше остановиться. Но с того дня, как я убил Веру, Надежда притворялась, что никого не видела. Это было в ее интересах: она ведь смошенничала, продавая мне участок и дом. Мы с ней не перекинулись ни единым словом.

Громила кивнул, похоже, удовлетворенный объяснением. Фамилия у него была нелепая, до странности не соответствующая облику. Машкин? Теткин? Нет, кажется, Бабкин. То ли Семен, то ли Сергей...
– Значит, вы закопали труп и стали жить дальше, – сказал Макар Илюшин. – Так?
– Так.
– Вы кому-нибудь еще рассказывали о том, что случилось?
– Полиции, – ответил Красильщиков.
Бабкин с Илюшиным переглянулись.
– С этого места подробнее, если можно, – пробасил первый.
– В октябре я понял, что дальше так жить не смогу. Я, собственно, понял это раньше, но до октября пытался переубедить самого себя. У меня ничего не получилось. Тогда я поехал в райцентр и написал явку с повинной.

Сыщики смотрели на него во все глаза.
– Явку с повинной?
– Да.
– И что полиция? – недоверчиво спросил Бабкин.
– Они поехали вместе со мной откапывать труп Веры. Сняли горниста с постамента. Разрыли землю. Тела там не было.

Короткий изумленный свист, изданный громилой, послужил Красильщикову слабым утешением: хоть кто-то удивился, кроме него. Двое хмурых ментов в тот день стояли возле разрытой могилы с такими лицами, будто ничего иного и не ожидали.
– Я клялся, что во рту у меня не было ни капли спиртного, что своими руками задушил женщину и сбросил ее труп в яму. Твердил, что я должен сидеть в тюрьме. Знаете, что они мне ответили? «Покажи тело – посадим». Им все было пофиг – хоть убийство, хоть явление Христа. Я пошел к Надежде... Она отказалась со мной говорить. Никакой сестры она не видела, а я сумасшедший.
– А улики? – спросил Макар Илюшин. – У вас остались вещи, доказывающие, что Вера была в вашем доме?
– Я же не идиот, – невесело усмехнулся Красильщиков. – Ночью уничтожил все следы. Впрочем, подождите...
Он встал, вышел из комнаты и вскоре вернулся с разломанным гребнем в руках. Положил его на стол перед сыщиками. Бабкин и Илюшин молча смотрели на деревянные обломки.
– Я хочу, чтобы вы нашли, куда исчезло ее тело, – сказал Красильщиков и поднял на Макара измученный взгляд. – Не могу больше так жить. Не хочу. Найдите ее. Пожалуйста.

Моя надежда показать выставку кукол и медведей Тедди на Тишинке в пятницу вечером не сбылась: ЖЖ последовательно съел все шесть десятков фотографий. Попробую показать постфактум.
На эту выставку лучше приезжать пораньше, хотя время открытия у нее, как по мне, неудобное: в пятницу – с двенадцати, в выходные – с одиннадцати. Для меня это поздно. И посетители не растягиваются во времени, а собираются к открытию, и их сразу много.
Прежде кое-где требовали не фотографировать, сейчас я таких стендов, где мне что-то запретили бы, вообще не нашла. Мастера очень дружелюбны, среди игрушек есть очень любопытные, а большинство просто добротные авторские игрушки. Я купила две в подарок знакомым детям, их уже подарили, а я до сих пор жалею об одной.

[Spoiler (click to open)]
К такого рода куклам я равнодушна, они кажутся мне ближе к мини-скульптуре, чем к собственно куклам, но здесь мне понравилась эмоция, точно отраженная в выражениях лиц.



Куклы Анны Фадеевой. Раньше они казались мне чрезмерно слащавыми, со временем стали казаться милыми. То ли я изменилась, то ли мастер стала делать их по-другому:

[посмотреть]






Просто набор пупсиков в разнообразной одежде (на самом деле, видимо, все-таки не пупсиков, а просто маленьких кукол):



Целый стенд с китайскими мальчуганами. В фейсбуке уверяют, что они японские, но тут я согласиться не могу. Китайчонок в фиолетовой рубашонке совершенно живой:

[посмотреть]






Кукла в голубом, до смешного похожая на мастерицу, которая ее сделала. Даже жаль, что я стесняюсь фотографировать людей:

[посмотреть]





Старичок, в фейсбуке названный Дроссельмейером:

[посмотреть]



Плачущие капризные девочки, сложно одетые и очень приятные тактильно. Последняя упорно напоминает мне "Неизвестную" Крамского:

[посмотреть]







Маленькие мягкие игрушки, которые сложно вернуть на полку, если уж взял их в руку. Тяжелые, очень приятные, каждый со своей мордочкой:

[посмотреть]






Это, видимо, герои какого-то фильма, который я не смотрела. У мальчика топор:



Кракозябры разных видов, большинство – шарнирные, выкручивающиеся в любую сторону:

[посмотреть]





Просто кубики, имитация старины глубокой:

[посмотреть]




Чьи-то инопланетные питомцы:

[посмотреть]




Керамические барышни с простыми и вместе с тем индивидуальными личиками (жаль, не получилось как следует навести резкость):

[спойлер]





Совушка и прочие металлические существа, стимпанк во всей красе:

[посмотреть]




Японская барышня в кимоно с хризантемами (и в волосах тоже цветы):



Страшненький Пупсик. Щекастый.

[посмотреть]



У этой дамы платье понравилось мне больше, чем лицо: и цветом, и вышивкой из бисера, и кружевом на рукавах (если нажать на фото, все это можно рассмотреть):

[посмотреть]



Валяный Йода. С кохтями!

[посмотреть]


Всякие реснитчатые существа, которых я недолюбливаю за избыток слащавости. Но свитера на дальних игрушках хороши.

[посмотреть]




Радость для любителей кукольных домиков: крохотные цветы, тортики и фрукты; цветочные горшки – размером с четверть наперстка:

[посмотреть]




Очень смешные существа, как раз той степени дурацкости, которая переходит в трогательность:

[посмотреть]





Один из самых красивых стендов. Мышки крошечные и все разные. Над спящим котом, следящим одним прищуренным глазом за плясками мышей, летит мышонок на воздушном шаре:

[посмотреть]





Маленькие домики: комнатка, книжный магазин, квартира. Внутри каждого включается свет и можно рассматривать интерьеры:

[посмотреть]






Собственно, сами Тедди, которых было бесчисленное множество:

[посмотреть]





Белогривый лев, исполненный очей. Со своим собственным демоническим котенком:

[посмотреть]





Кот-в-сапогах и Чеширский, в костюмах изумительных цветов:



И плод любви Осла из Шрека и Драконихи:

[посмотреть]



Пупсик, Зайчиха потрясающего василькового цвета и Медведь с клевером:

[посмотреть]


Тут мне больше нравится даже не сам центральный персонаж, а лиса, высовывающая морду слева:

[посмотреть]


Не помню, как называются эти куклы (может быть, в комментах подскажут): индивидуальность их достигается сменой парика, глаз и разнообразным макияжем. При том, что базовых моделей не так много.

[посмотреть]



Старушонки!
[посмотреть]



Довольно типичные куклы с лицами без рельефа, просто расписанными:
[посмотреть]




Инфернальные куклы. Не могу понять, отчего они меня пугают, но каждый раз возле них мне не по себе.

[посмотреть]









Еще одни инопланетные монстрики. Есть милые, есть жутенькие (и от этого еще более милые, чем те, что просто милые):

[посмотреть]






Здесь мне больше всего нравится улитка )



Семья барсуков:

[посмотреть]


Коты своеобразного цвета (этот, по-моему, Пан):

[посмотреть]




И кабаны. Оркестр.

[посмотреть]


Довольно большие куклы, напоминающие мне восковые фигуры мадам Тюссо. Лица у таких я не люблю, они для меня слишком пластиковые, но вот костюмы у них всегда любопытные. Грозьдья всяких цветочков, листиков и бутонов.

[посмотреть]







Две совершенно изумительные куклы едва ли не в человеческий рост, с умопомрачительно сложными костюмами. Возле подставки одной из них стояла крошечная табличка, на которой невозможно было прочесть ни имя мастера, ни историю кукол. Я редко видела такое пренебрежение к работе мастера. Все это усугублялось фоном – серыми панелями, которые никто не потрудился задрапировать. Не знаю, чей это недосмотр, но мне было очень жаль труда, вложенного в эти работы, который не получил достойного обрамления (при том, что куклы стояли на главном месте, сразу напротив входа).

[посмотреть]



Говорят, все это ручная вышивка:

[посмотреть]







Фотокамера этого не передает, но белые бусинки под светом сверкают:

[посмотреть]






Особенно сияет камзол. Не могу даже вообразить, сколько времени ушло на такую вышивку. Буду благодарна, если кто-то подскажет автора работ.

[посмотреть]


Это уже не выставка, а магазинчик в том же торговом центре. Ангелы – вылитые хаттифнаты.

[посмотреть]



А это те самые две игрушки, которые я купила в подарок. Медведя до сих пор вспоминаю с грустью. Надо было дарить детям ведро с пластилином!

[посмотреть]

У меня две новости, дорогие друзья.
Во-первых, "Нет кузнечика в траве" вовсю продается на Литресе (а я, как обычно, забыла вовремя написать об этом).
Вот он, голубчик.

Во-вторых, у меня новый кот ).
Покажу эту рожу:



Зовут кота Евсей Харитонович, и по выражению его лица должно быть ясно, что без отчества к нему никто не обращается.