Эйлин О'Коннор

Однако мы пропустили важную дату! 21 сентября 1937 года Бильбо Бэггинс отправился в долгий-долгий путь. Да будут всегда мохнаты его ножки и полон его кисет!
В связи с этим самое время вспомнить Краткое Содержание последней части "Хоббита" в вольном авторском пересказе, со всеми действующими лицами, основными конфликтами и детективной развязкой.
Посвящается павшим при просмотре "Битвы пяти воинств"

Поляна. На поляне представители разных народов. Идет перечисление персональных и коллективных достижений.


Торин, загибая пальцы, напыщенно:

– Мы Смога прогнали и заняли трон,
Почти что нашли голубой Аркенстон,
Нарушили клятву, и на договор
Поклали с горы коллективный прибор.
Да славится род наш во веки веков!

Азог из угла, тихо:
– А я приручил земляных червяков.

Торин бледнеет и смолкает.

Король эльфов Трандуил, высокомерно:

– Во-первых, я вырастить лося решил
С размахом рогов в сорок восемь аршин.
И вырастил. Вон он, торчит за кустом
Копытами кверху и жопой с хвостом.

/в сторону ржущего Даина, раздраженно/
Ну, падает он из-за адских рогов!

Азог из угла, вполголоса:
– А я приручил земляных червяков!

Трандуил, бросив на него грозный взгляд:
– Мой сын Леголас, как болван записной,
Отдал свое сердце красотке лесной.
И вот он, прекрасен и непогрешим,
С рогами почти в сорок восемь аршин.
Ну где вы видали таких дураков?

Азог из угла, настойчиво:
– А я приручил земляных червяков.

Даин, размахивая мечом:
– Я, может, слегка не дружу с головой,
Зато подо мною мой хряк боевой!

Радагаст, криво улыбаясь:
– Я, может, совсем не дружу с головой,
Зато меня зайцы снабжают травой.
И, кстати, отсыпать кому косяков?

Хор орков, дисциплинированно:
– Азог приручил земляных червяков!

Гэндальф, выразительно глядя на Галадриэль:
– Я старый солдат и не знаю словес
Таких, чтоб фиалками вспыхивал лес,
Вот шишкой поджечь – это мы завсегда!

Азог:
– А я приручил... Ну, вы поняли, да?

Все, хором:
– Ну, хватит! Довольно! Да кто он таков,
Чтоб вечно твердить про своих червяков!
– Урод!
– Деревенщина!
– Пакостный орк!
– А кто под седлом?
– Да тамбовский же волк!
– И это отродье нас будет учить?!

Бильбо, пискляво:
– Попробуй-ка бочку сперва приручи!

Азог, разъярившись:
– А сами-то, сами-то что – не дурней?
Одни в Запорожье угнали свиней!

Даин, покраснев:
– Всего двух кабанчиков и порося...

Азог, не слушая:
– Другой спёр в Угре племенного лося!

Гэндальф, укоризненно:
– Позор! Как не стыдно!

Азог:
– Ты тоже хорош! Кто генно улучшил несчастных орлов?

Орлы дружно поворачиваются и внимательно смотрят на Гэндальфа.

Бард, увещевающе:
– Товарищи, хватит!

Бургомистр, внезапно проснувшись:
– А ты, голубок,
Убил Кэмбербэтча стрелою в пупок!
Залез, понимаешь, ко мне на балкон...
А Смог, между прочим, последний дракон!
Других не родится, хоть ты утопись.

Голоса с разных сторон:
– Жестокость!
– Убийца!
– Зовите Гринпис!

Радагаст, глядя, как орлы наступают на Гэндальфа, в задумчивости:
– Кому-то сейчас подрихтуют лицо...

Даин:
– Не трогайте хряка!

Саурон из кустов:
– Отдайте кольцо!

Азог, презрительно сплевывая:

– Сушилка подштанников, блин, а не лось!

Трандуил:
– Да кто здесь подштанники?!

И началось!

Чуть позже.
Эльф пробирается среди тел и горестно поёт:

– Закат разливается алой волной!
Квэнталэ-о-квэнталэ!
Цветет ацелас на тропинке лесной!
Квэнталэ-о-квэнталэ!
Щебечет малиновка!
Листья дрожат!
Герои сражений вповалку лежат!
Ой-йоо!
/вырывает несколько волос в знак скорби/

– От лося остались копыто и рог!
Квэнталэ-о квэнталэ!
От волка с Азогом остался Азог!
От хряка остался щетинистый ком!
Лишь Даин остался, увы, целиком.
Ой-йооо!

/задирает голову/
На ветках орлы, как прищепки, висят!
/разгоняет ладонью дым/
Внизу Радагаст забивает косяк!
/трагично/
Не спасся никто в этой битве веков!

Бильбо, уже очень далеко от места сражения, оглядывает безупречные круглые своды хоббичьей норы и торжествующе усмехается:

– И кто приручил земляных червяков?

У меня вышел новый детектив – "Прежде чем иволга пропоёт". Сначала его собирались выпускать в мае. Потом, в свете всем известных событий, перенесли на июнь. Потом на июль. Ну и вот.
Аннотация такая:

"Ей обещали, что это тихое место. 
Ей обещали, что она спокойно отдохнет.

Карелия. Озеро. Благоустроенные коттеджи. Всего десять туристов.

На золотом крыльце сидели:

Лжец,

Беглец,

Охотник,

Убийца,

Жертва.

Её не предупредили только об одном: придется выбирать, кем ты будешь".

Обложку нарисовала прекрасная художница Катя Белявская.
Ссылки, где книга уже продаётся:
в "Лабиринте"
в книжном магазине "Москва"

Так появились птенцы в гнезде и обеспокоенная мать над ними. Вокруг птенцов густо росли мхи и лишайники, и нас с художницей они очень радовали.

[птенчики микроскопические]



Однако не хватало антагониста. Эскиз обрёл цвет, а антогонист обрёл плоть. Заодно птенцы подросли.

[вражья морда]



Однако змея, во-первых, выглядела относительно безобидным ужом, который полз по своим делам и никого не трогал, во-вторых, оказалась слишком тоща и её было жалко. Так что в следующем варианте она превратилась в опасную и очень недобрую тварь. Кроме того, мы решили, что грозовые тучи в сочетании с пресмыкающимся – это чересчур для несчастной матери семейства, и облегчили иволге жизнь, заменив тучи на мирные облака.

[стало лучше]



На этом мы собирались успокоиться. Иллюстрация соответствовала сюжету (это не слишком важно для читателя, но для меня имеет значение), в ней хватало лишайников, и противостояние иволги и змеи было очевидно.

Однако внезапно возникла проблема. Она стала понятна, когда к работе подключился дизайнер издательства, который, собственно, и превращает иллюстрацию в обложку.
Рисунок, который устраивал нас сам по себе, для обложки не годился. Его пестрота и яркость сыграли против него. Переведённый на книгу, он выглядел издалека мешаниной зелёного и коричневого.

Скрепя сердце, очистили камень от лишайников и травок.

[валун облысел]



Вышло, однако, совсем голо. Мы вновь заселили валун растительностью, хотя и в меньших масштабах, а змее приподняли голову, чтобы угроза для птицы и гнезда была очевиднее.

[что получилось]

Этот вариант и стал окончательным.

На обложке его развернули зеркально, добавили фон и "чернильные" брызги, которые есть на всех обложках этой серии.

И единственное, чего мне теперь не хватает, это буквы Ё в названии.

[итоговая обложка]

Внезапно поняла, что есть литературная преемственность у строки из очень плохого стихотворения Слуцкого "Лошади в океане". Помните? Лошадей там перевозят в трюме, и вдруг – мина. Всё взорвалось, непарнокопытные, ясное дело, утопли. Строка такая: "Тыща лошадей. Подков четыре тысячи". Дальше будет о том, что счастья они им не принесли, а также свидетельство иппологической неграмотности автора, полагавшего, что гнедая и рыжая масть – это одно и то же.

Так вот, о литературной преемственности. У Багрицкого в "Контрабандистах" появляются три пограничника. "Двенадцатый час – осторожное время. Три пограничника, ветер и темень. Три пограничника – шестеро глаз" (шестеро глаз да моторный баркас).
Спорим, именно из глаз пограничников растут ноги, то есть копыта, то есть подковы у Слуцкого.

Кстати, в детстве у нас эта арифметика исполнялась под гитару в искажённом виде. Подковы куда-то делись, и пели мы так: "Тыща лошадей – копыт четыре тысячи!" Я каждый раз в этом месте начинала смеяться, чем бессовестно снижала пафос и драматический накал.

Последние две недели ношу так называемые умные часы, которые оказались для меня страшно удобной и полезной штуковиной. И в целом, они меня радуют. За исключением тех случаев, когда начинают говорить горькую правду. Так, у них есть режим "осознанное дыхание", где ты должен вместе с меняющейся картинкой на часах размеренно дышать в течение минуты. Я, конечно, на это забиваю в большинстве случаев.
Сегодня утром часы вдруг сообщили: "На прошлой неделе у вас было три минуты осознанности".
И некоторое время я грустно признавала их правоту, пока не сообразила, что они всего лишь о дыхании.

Хочу поделиться с теми, кто любит рассматривать иллюстрации и обложки.
Спасибо g_i_n_k_g_o, давшей ссылку на конкурс серийного оформления книг, который проводило Эксмо.

Организаторы взяли три книги: Брэдбери, "451 по Фаренгейту", Киза с "Цветами для Элджернона" и "Мастера и Маргариту". Участникам предлагалось сделать к этим книгам обложки, чтобы они, цитирую, понравились школьникам, студентам и молодым специалистам (и были выдержаны в одном стиле).

Победитель мне не пришелся по душе, но я и не целевая аудитория. Вернее, Брэдбери понравился, но совсем не понравился Булгаков.

Ссылка на первые три места: https://illustrators.ru/contests/konkurs-na-neskuchnye-oblozhki-klassiki-ot-izdatelstva-eksmo/winners

По моим наблюдениям, иллюстраторам сложнее всего иметь дело с "Мастером и Маргаритой". Кто в ромфан скатывается, кто в какую-то готику. Маргариту, по-моему, многие из них мечтают изобразить в духе Бориса Валеджо: голую, с развевающимися волосами и чтобы рядом какой-нибудь крепкозадый мускулистый кентавр бил копытом.
Часто рисуют Бегемота. Насмотревшись на милых котиков (терпеть не могу милых котиков), я поняла, что больше всего мне нравится одно из самых лаконичных изображений:

[вот такое]





А Киз обманчиво прост, и все рисуют мышонка (или мышонка в лабиринте). Это уже сам по себе хороший сюжет, и я никак не могу понять, почему в итоге получается какая-то ерунда. Киз мне не понравился вообще нигде. А вот Брэдбери, наоборот, много где хорош – например, идея с обугленной обложкой, раздавленной ботинком, из-под которого проступают буквы).

В общем, кому интересно, посмотрите и поделитесь, что понравилось и почему.

Рассказали дивную историю и разрешили опубликовать.

Живёт семья: муж, жена, ребёнок шести лет. У ребенка сложности со здоровьем. Требуется реабилитация – и этим занимается жена: бассейн, логопед, массаж, гимнастика и прочее.

Муж – упырь. Качественный, со знаком отличия. "Я вас всех содержу, дармоеды", "родила мне сына с браком" и тому подобное. Жена отчитывается за потраченные средства. Деньги выдаются только на то, что он считает нужным. Сразу предупредил: решишь развестись – ни копейки из меня не вытянешь.

Две просторные московские квартиры, купленные в браке, оформил на свою маму. Машины зарегистрированы на фирму, загородный дом оформлен на его дальнего родственника, работающего у него же в фирме, - в общем, концов не найдёшь.

Сама жена из провинции. Поселок городского типа, Мордовия. Можно легко представить, каково там с реабилитацией сложного ребенка. Из родственников – хромоногая тётка, которая в свое время выпихнула девчонку поступать в столичный институт. Та готовилась, поступила, закончила педагогический и вышла замуж.

Мама мужа – старушка из воцерковленных. Вся из себя кроткая и смиренная. Смотрит голубоглазо, говорит сладко, в разговоре через слово ссылается на праведников и цитирует жития святых. Семью сына принимает у себя трижды в год, по праздникам, и всякий раз объясняет жене: "Для женщины главное – свою деточку любить!" Крохотную квартирку превратила в келью: белые стены, белые занавесочки, аскетизм и питание ржаной корочкой. В общем, яблочко от яблони недалеко упало.

И вот через шесть лет такой жизни жена, доведённая до предела, забирает ребёнка и уходит со словами "лучше мы под забором сдохнем, чем с тобой, вурдалаком, ещё хоть день проживём". На пару недель их пускает пожить к себе ее подруга. Жена бегает по собеседованиям, пытаясь найти работу, которую можно совмещать с уходом за ребёнком, параллельно берётся мыть подъезды, чтобы хоть что-то заработать, и ищет угол, где можно жить вдвоём.

И тут на сцену выходит старушка.
Тихая бабушка в платочке.
Одним лёгким движением руки эта кроткая женщина переписывает первую квартиру – на жену, вторую квартиру – на ребёнка. А когда ошеломленный и взбешенный сын является к ней, она кротко отвечает на его ор: "Но ведь я всегда говорила: главное – это деточку любить. Наша деточка маленькая и больная. Ну ничего, сейчас они одну квартирку продадут, денег им хватит надолго, даст Бог, всё наладится". Сын орет: "Я – твоя деточка!" "Какая же ты деточка, – удивляется старушка. – Ты – взрослая детина. Ничего, себе ещё заработаешь".
И смотрит голубоглазо. И ржаную корочку жуёт.

А вы говорите, яблочко от яблони.

Понемногу смотрю сериал "Midsomer Murders", который у нас перевели как "Чисто английское убийство". Есть чудесные серии, есть нелепые; есть те, где сценарист явно не понимал, как разрешить загадку, которую сам же придумал, и в итоге свалил все на серийного убийцу. Такие серии меня особенно задевают. Я нежно люблю детективы с маньяками, и подобное бездумное расходование ценного материала – это прямо-таки оскорбительно.

Но вчера мне показали совершенно удивительную серию даже на фоне тех милых глупостей, которыми пестрит фильм.

Внимание – дальше спойлеры.

Сюжет такой: в деревушке, куда съезжаются представители крупного издательства и несколько сотрудничающих с ним авторов, чтобы вручить приз "Прорыв года", происходит несколько убийств. Убивают именно что литературную братию: Второстепенного Автора, Редактора и Особо Ценного Автора – стервозную блондинку, на романчиках которой с названиями типа "Сияние его любви" держится весь доход издательства. У одного свернута шея, второй оглушен и сброшен с крыши, блондинку вообще проткнули колом.

Инспектор Барнаби расследует дело, постепенно проникаясь отвращением к издательскому бизнесу. В процессе он знакомится с элегантной красивой старухой, разумеется, писательницей: та пишет умные исторические романы, которые издательство не желает продавать.
Инспектор проникается к старухе симпатией. Она рассказывает ему, что больше не сотрудничает с издательством, потому что те – пошляки и пиарят серию любовной ахинеи, а не ее возвышенную прозу.

Наступает день вручения премии.

И тут выясняется, что убийца и есть наша элегантная старуха.

Она – русская (бывшая). Фамилия ее, кажется, Пальтова или что-то столько же нелепое. Миссис Пальтова прошла через ГУЛАГ и войну, где ее готовили в диверсанты, поэтому она гениально сворачивает шеи и протыкает людей кольями. У старухи (шелковая шаль, волосы, уложенные в высокую прическу, жемчуга на длинной морщинистой шее) сохранились все навыки ближнего боя, и она без малейшего труда справляется с высокими сильными мужчинами, не говоря уже о молодой блондинке.

Но зачем же она все это делает? А потому что именно она – настоящий автор "Сияний его любви"! Ей надоело жить на мизерный гонорар, и она настрочила романчиков, которые внезапно стали пользоваться бешеной популярностью. На вручении премии старуха решила объявить об этом, и тогда Издатель, Второстепенный Автор и Особо Ценный Автор, которая, как мы понимаем теперь, сама не написала ни слова, а была только прикрытием, решили её убить. Чтобы, значит, тайна не вышла наружу и весь их издательский бизнес, построенный на лжи, не рухнул.

Вот русская миссис Пальтова всех и прикончила. В порядке самообороны, как она вежливо объясняет инспектору.

При этом блондинка была убита так: она пыталась столкнуть старушонку в озеро, та вывернулась, блондинка побежала прочь, упала, и тогда на неё, упавшую, бешеная старуха налетела с колом в скрюченных лапках. Хороша самозащита!

Что характерно: инспектор Барнаби в разговоре с женой всячески выражает миссис Пальтовой свою симпатию и тоже надеется, что суд оправдает бывшую узницу ГУЛАГа.

Удивительно мне даже не то, до чего развесиста эта клюква, а именно подход к виновности преступника. Старуха с навыками профессионального киллера знала, что ее будут убивать, и спокойно ждала, когда всё начнется, чтобы расправиться с нападавшими. Но ведь это она – настоящий автор книг! Так давайте ей все простим. Тем более, она такая элегантная.

И конечно, забавно, что в фильме всю глупую, жадную, бессмысленную силу воплощает именно Издатель. Не Читатель, сметающий с полок любовные романчики вместо того, чтобы покупать умный глубокий исторический роман, а представитель капитала.

В итоге старуха с достоинством удаляется искать себе лучших адвокатов (теперь она может себе это позволить). Посрамлённый издатель остаётся без гроша в кармане. Инспектор Барнаби флегматично ждёт нового убийства. Жители чисто английской деревушки расходятся, прижимая к груди только что вышедшую книгу под названием "Когда твои глаза скажут мне "Да, детка".

Или вот ещё из маленьких странностей на прогулке с пуделем.

Любой, у кого есть пёс, знает, с какой легкостью владельцы собак завязывают разговоры. Не все, конечно, но многие. Как-то, гуляя в дальнем парке, мы с Патриком встретили мужчину с йорком. Мужчина был немолод, очень приветлив; мы задержались поболтать, и он упомянул, что когда-то держал афганскую борзую. В тот месяц наши пути по тропам Тимирязевского парка пересекались еще несколько раз, и в одну из таких встреч я спросила, трудно ли было ухаживать за шерстью афганской борзой.

Мужчина явственно замялся. Случилось то, что в книгах называют "повисла тяжелая пауза". Повисела-повисела, а потом оторвалась и разбилась. "Какой борзой, – недовольно спросил он, мгновенно утратив приветливость, – о чем вы?" Ну как же, возразила я, помните, вы мне рассказывали? "Я вам ничего такого никогда не говорил", – отрезал он.

В подобных случаях я всегда по умолчанию считаю, что ошиблась. Перепутала собачников, например. Но здесь собачник шёл в комплекте с йорком! И я помню, как, указывая на своего маленького пса, он сказал, что все уменьшает и уменьшает своих собак." "А ведь начинал я когда-то с дога, представляете? Затем была афганская борзая..."
И потом, эта заминка. Ему что-то явно не понравилось в моем вопросе. Это было не просто обдумывание озадачивших его слов ("Борзая? Откуда взялась борзая?"), а внутреннее напряжение.

Я, конечно, извинилась, сказала, что ошиблась, но былая приветливость к нему так и не вернулась.

Больше он с нами не заговаривал и только изредка махал издалека, сразу сворачивая в сторону.
То есть, понимаете, даже если я бы ошиблась, это всё равно была бы странная реакция. А с учетом того, что я не ошиблась, тем более ).

У меня, конечно, есть довольно тривиальное объяснение произошедшему. Но куда интереснее придумывать более сложные версии.

Раз за разом, гуляя днём с собакой, я прохожу мимо скамейки, где сидят подъездные тетушки. Скорее, не тетушки, а бабушки или даже бабки: хриплые голоса, толстые сутулые спины, короткие седые волосы, у кого-то голова покрыта платком с люрексовой нитью. Их обычно четверо или пятеро и при них крутится дряхлая болонка, а иногда кошка без половины хвоста, живущая на первом этаже.

Прежде я всегда подходила к ним сзади, обходя дом в одном и том же направлении, но вчера мы изменили маршрут. Тетушки сидели на прежнем месте. Я, как обычно, поздоровалась, и вдруг поняла, что одна из сидящих – это вовсе не бабка. И вообще не женщина. Это мальчик лет тринадцати или четырнадцати, толстый, сутулый, одутловатый, с отросшими жидкими волосами того серовато-мышиного цвета, который бывает у старух. Стало ясно, что я все время видела на скамейке именно его, просто не опознавала со спины как мальчишку. Должно быть, он внук одной из них или племянник.

Странное времяпрепровождение для мальчишки такого возраста.

Представьте, как он сидит там с ними, слушает разговоры, пережевывает и обсасывает по кругу одно и то же, как косточку, вставляет замечания или молча запоминает – и так день за днем, день за днем. Отличный жутковатый персонаж.

И кошка эта ещё. Нельзя исключать, что он ей половину хвоста и оттяпал.