А я вот думаю: все эти женщины, которые коня на скаку останавливают – зачем они это делают? Бежал конь, никому не мешал, проветривал плюсны. Вдруг его хрясь – и коромыслом в ухо. Или за гриву и мордой в сугроб. Или копыта подсекли, я не очень представляю, как у таких женщин всё происходит.
С избами, кстати, то же самое.
Горела изба, да и пёс с ней, давно пора было спалить и новую отстроить. Нет же, баба внутрь полезла. Теперь вместо веселья всем головная боль: то ли выберется сама, то ли пришибёт её балкой, а потом объясняйся с надзорными органами по поводу нарушения техники демонтажа срубных построек.
Другое дело Шарлиз Терон. Шарлиз бросает взгляд на коня, и у того внезапно случается инсайт. «Куда я бегу? – спрашивает он себя. – Зачем? Откуда я знаю слово «инсайт»? Под бременем этих мыслей ноги его подгибаются, и вот конь уже сидит перед Шарлиз с её тапочками в зубах и заискивающе виляет хвостом.
Или взять избу. Она пылает. Снаружи искры, внутри забежавшая туда сдуру Мишель. Мимо гуляет Шарлиз с конём в розовой попоне. Неделю назад конь убил бы копытом в лоб за одно предположение, что ему пойдёт розовый, а сегодня уже обсуждает актуальные оттенки мадженты. Шарлиз морщит свой идеальный нос и принюхивается. "Что это за амбре, мон шер? – спрашивает она. – Как будто гарь..."
Господи, стыд-то какой, думает изба. От меня же воняет. Хоть бы одна сволочь сказала.
И торопливо сбивает пламя с кровли.
Вот в этом заключается разница между мишелями и шарлиз – в количестве прикладываемых усилий. Нет, не ими прикладываемых. Окружающими. Они внезапно без всякого запроса оказываются способны на поступки, которые прежде расценивали как подвиги. Конь сам утром заходит в горящую избу, выкидывает мусор, готовит завтрак, развозит детей по школам, возвращается с овсом, чистит стойло и натирает стремена. В это время Мишель мечется, пытаясь найти собственного мужа. Она сильная, она сможет.
Кстати, очевидно, что события "Форсажа" рассказаны нам от лица Вин Дизеля. "– Веник, где ты был?" "– Дорогая, я не виноват! Меня похитила блондинка душераздирающей красоты, заперла в самолёте и заставляла работать на неё. Такая сука, не поверишь! Ненавидел её, аж до сих пор трясёт". И правда: трясёт, похудел, бедный, и глаза насквозь больные.
"Вот тварь! – сочувствует мужу Мишель. – Увижу – убью!"
"Да-да, мне тоже", – невпопад соглашается Дизель.
И зачем-то долго смотрит вслед кукурузнику, взлетевшему с соседнего поля, хотя за ним и следа-то в небе не остаётся.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →