Category: литература
Category was added automatically. Read all entries about "литература".
* * *
Прочитала на форуме любителей котов: "веслоухие котята". Не могу теперь отделаться от этого образа. Живите и вы с ним.
Из других хороших новостей: Литрес наконец-то открыл продажи "Миссис Норидж":
https://www.litres.ru/elena-mihalkova/vash-hod-missis-noridzh/
Почему-то в серии "Новый настоящий детектив", вместе с "Иволгой" и другими последними книгами. Я даже не знала, что их объединили в серию.
Из других хороших новостей: Литрес наконец-то открыл продажи "Миссис Норидж":
https://www.litres.ru/elena-mihalkova/vash-hod-missis-noridzh/
Почему-то в серии "Новый настоящий детектив", вместе с "Иволгой" и другими последними книгами. Я даже не знала, что их объединили в серию.
Обложка
Покажу, как мы придумывали обложку для "Миссис Норидж".
Надо сказать, что здесь мы с художницей Катей Белявской могли повеселиться. Белявскую вообще хлебом не корми, дай нарисовать какого-нибудь дохлого сверчка. Но для этой серии существует что-то вроде негласного запрета на изображение черепов на обложке, или, например, трупиков птичек (хотя что может быть привлекательнее для читателя, чем трупик дятла!), или, допустим, какого-нибудь фрагмента тела, давно существующего отдельно от самого тела... Предполагается, что часть читателей подобные изображения оттолкнут.
Однако "миссис Норидж" и так нарушала серию. Мы решили, что и нам позволено расширить рамки.
Поскольку один из рассказов, который дал название и всему сборнику, называется "Ваш ход, миссис Норидж", концепция была ясна сразу. Мы с Катей Белявской хотели нарисовать скелет. Скелет романтичен; скелет интригует; скелет притягателен, особенно если он не уныло лежит под вязом, а занимается осмысленной деятельностью. Он, разумеется, будет играть в шахматы... но с кем? У нас же квазианглийский детектив! Значит, должен быть садовник.
Итак, скелет сыграет партию с садовником, мужчиной среднего возраста, ещё не старым, славным малым. Ещё мы знали, что нам непременно нужны розы, много роз.
Так появился первый эскиз. Пока – только эскиз, потому что на этом этапе нужно понять, будем ли мы в принципе использовать эту идею или предстоит искать что-то другое.
[славный малый]
Однако, посмотрев на картинку внимательно, мы решили, что это немножечко "Лужков: начало". К чёрту садовника! Тем более, бьющего баклуши в рабочее время, а рабочее время у садовника – пока светло.
Скелет олицетворяет смерть, значит, пусть ему противостоит юность.
Вместо садовника в кепи возникла девушка, а розы разрослись в два раза пышнее (потому что садовник наконец-то занялся делом).
[дева и розы]
Девушка хороша, сказали мы себе. Но какого чёрта она в обществе постороннего скелета на улице сидит без шляпки? Нонсенс!
Появилась шляпка. Роскошная, надо сказать. Мы сразу понимали, что гувернантка такую шляпу носить не может, но решили устроить ей праздник.
[шляпка]
Однако скелет выглядел, как ни странно это звучит, несколько голым. Ему требовалось обрамление, и мы сначала попытались изобразить туман. Когда я пишу "мы попытались", это означает, что изображала Белявская, а я руководила.
[условный туман]
И когда туман сам по себе нам не понравился, прибавили к нему таинственное мерцание. Заодно изменили ткань в жакете юной гувернантки, чтобы шляпа сочеталась с костюмом.
[замена]
Ни с мерцанием, ни без него туман не смотрелся. Радужными пони отдавал этот туман, а вовсе не серьёзными намерениями скелета. Пусть будет особняк, решили мы. Где им и играть на свежем воздухе, как не возле особняка, в саду.
[особняк]
И на этом можно было бы остановиться. Но тут меня охватили сомнения. Мы уже не называли нашу девушку иначе как гувернанткой. Но позвольте! Зачем нам условные гувернантки, служащие в неизвестных семействах? А миссис Норидж, определённо, выглядела не так. Даже в юности.
"Нам нужна гувернантка в летах".
Мы решили переделывать фигуру женщины, приближая её к той миссис Норидж, которая выведена в книге.
Здесь возникла сложность: художнице потребовался референс, то есть образец. Портрет, на который она будет ориентироваться.
Я задумалась. На кого из актрис или других известных женщин похожа Эмма? Это должна быть немолодая женщина, но не старуха. Не красавица, боже упаси. С лицом умным, запоминающимся, волевым. Очевидно, очень добрая к детям и способная быть совершенно безжалостной к взрослым. Женщина, о которой сразу можно сказать, что перед нами человек с принципами ).
Когда я всё это сформулировала для себя, на поиски правильного лица у меня ушло около двадцати секунд.
[результат поисков]
Нет, это не сама миссис Норидж. Но это образ, от которого можно отталкиваться.
Теперь на обложке появилась гувернантка, очень похожая на настоящую, а не та юная леди, что была вначале. Шляпку мы ей вручили куда более скромную и подобающую ее положению. Но расставаться с первой роскошной шляпой было ужасно жаль. Так что скелет приобрел сходство с капитаном Джеком Воробьём, который и после смерти время от времени сходит на берег с "Черной жемчужины", чтобы сыграть партию-другую со старой приятельницей.
[скелет и шляпа]
"Что-то скелет у нас какой-то дурак", – сказали мы с художницей друг другу, посмотрев на него. Он же мистер Смерть! Серьёзная фигура! Что ещё за банты, что за загнутые поля?
Эх, гуляй, рванина! – и мы вернули роскошную шляпу миссис Норидж, решив, что она это заслужила, а скелету надели котелок.
[котелок]
А белые, вернее, бесцветные розы покрасили в кремовый. Заодно стало видно, какой хороший цвет лица у миссис Норидж, гуляющей по два часа в день в любую погоду.
[они перекрашивают розы!]
Всё! Рисунок готов. На этом Катина работа закончена, к обложке подключается дизайнер издательства. Теперь задача – выбрать правильный фон.
Сначала попробовали нейтральный бежевый в двух вариантах. Не понравился ни один.
[посмотреть на те, что не понравились]
Решили, что перед Новым годом всё позволено, в том числе нарушать общий вид серии, и разместили рисунок на трёх темных фонах: синем, зелёном и чёрном. Чёрный в издательстве сочли траурным, синий мне нравился, но всё равно выглядел мрачно, зеленый не нравился никому вообще.
[фоны]
И тогда взяли уже проверенные – бледно-голубой и бледно-лавандовый.
[голубой и лаванда]
В итоге почти единогласно остановились на нейтральном голубом. Вот она, обложка: с кремовыми розами, шляпками, разлитыми чернилами, лейкой и тяпкой.
Лейка и тяпка – вот и всё, что осталось от садовника.
[лейка и тяпка]
Надо сказать, что здесь мы с художницей Катей Белявской могли повеселиться. Белявскую вообще хлебом не корми, дай нарисовать какого-нибудь дохлого сверчка. Но для этой серии существует что-то вроде негласного запрета на изображение черепов на обложке, или, например, трупиков птичек (хотя что может быть привлекательнее для читателя, чем трупик дятла!), или, допустим, какого-нибудь фрагмента тела, давно существующего отдельно от самого тела... Предполагается, что часть читателей подобные изображения оттолкнут.
Однако "миссис Норидж" и так нарушала серию. Мы решили, что и нам позволено расширить рамки.
Поскольку один из рассказов, который дал название и всему сборнику, называется "Ваш ход, миссис Норидж", концепция была ясна сразу. Мы с Катей Белявской хотели нарисовать скелет. Скелет романтичен; скелет интригует; скелет притягателен, особенно если он не уныло лежит под вязом, а занимается осмысленной деятельностью. Он, разумеется, будет играть в шахматы... но с кем? У нас же квазианглийский детектив! Значит, должен быть садовник.
Итак, скелет сыграет партию с садовником, мужчиной среднего возраста, ещё не старым, славным малым. Ещё мы знали, что нам непременно нужны розы, много роз.
Так появился первый эскиз. Пока – только эскиз, потому что на этом этапе нужно понять, будем ли мы в принципе использовать эту идею или предстоит искать что-то другое.
[славный малый]
Однако, посмотрев на картинку внимательно, мы решили, что это немножечко "Лужков: начало". К чёрту садовника! Тем более, бьющего баклуши в рабочее время, а рабочее время у садовника – пока светло.
Скелет олицетворяет смерть, значит, пусть ему противостоит юность.
Вместо садовника в кепи возникла девушка, а розы разрослись в два раза пышнее (потому что садовник наконец-то занялся делом).
[дева и розы]
Девушка хороша, сказали мы себе. Но какого чёрта она в обществе постороннего скелета на улице сидит без шляпки? Нонсенс!
Появилась шляпка. Роскошная, надо сказать. Мы сразу понимали, что гувернантка такую шляпу носить не может, но решили устроить ей праздник.
[шляпка]
Однако скелет выглядел, как ни странно это звучит, несколько голым. Ему требовалось обрамление, и мы сначала попытались изобразить туман. Когда я пишу "мы попытались", это означает, что изображала Белявская, а я руководила.
[условный туман]
И когда туман сам по себе нам не понравился, прибавили к нему таинственное мерцание. Заодно изменили ткань в жакете юной гувернантки, чтобы шляпа сочеталась с костюмом.
[замена]
Ни с мерцанием, ни без него туман не смотрелся. Радужными пони отдавал этот туман, а вовсе не серьёзными намерениями скелета. Пусть будет особняк, решили мы. Где им и играть на свежем воздухе, как не возле особняка, в саду.
[особняк]
И на этом можно было бы остановиться. Но тут меня охватили сомнения. Мы уже не называли нашу девушку иначе как гувернанткой. Но позвольте! Зачем нам условные гувернантки, служащие в неизвестных семействах? А миссис Норидж, определённо, выглядела не так. Даже в юности.
"Нам нужна гувернантка в летах".
Мы решили переделывать фигуру женщины, приближая её к той миссис Норидж, которая выведена в книге.
Здесь возникла сложность: художнице потребовался референс, то есть образец. Портрет, на который она будет ориентироваться.
Я задумалась. На кого из актрис или других известных женщин похожа Эмма? Это должна быть немолодая женщина, но не старуха. Не красавица, боже упаси. С лицом умным, запоминающимся, волевым. Очевидно, очень добрая к детям и способная быть совершенно безжалостной к взрослым. Женщина, о которой сразу можно сказать, что перед нами человек с принципами ).
Когда я всё это сформулировала для себя, на поиски правильного лица у меня ушло около двадцати секунд.
[результат поисков]
Нет, это не сама миссис Норидж. Но это образ, от которого можно отталкиваться.
Теперь на обложке появилась гувернантка, очень похожая на настоящую, а не та юная леди, что была вначале. Шляпку мы ей вручили куда более скромную и подобающую ее положению. Но расставаться с первой роскошной шляпой было ужасно жаль. Так что скелет приобрел сходство с капитаном Джеком Воробьём, который и после смерти время от времени сходит на берег с "Черной жемчужины", чтобы сыграть партию-другую со старой приятельницей.
[скелет и шляпа]
"Что-то скелет у нас какой-то дурак", – сказали мы с художницей друг другу, посмотрев на него. Он же мистер Смерть! Серьёзная фигура! Что ещё за банты, что за загнутые поля?
Эх, гуляй, рванина! – и мы вернули роскошную шляпу миссис Норидж, решив, что она это заслужила, а скелету надели котелок.
[котелок]
А белые, вернее, бесцветные розы покрасили в кремовый. Заодно стало видно, какой хороший цвет лица у миссис Норидж, гуляющей по два часа в день в любую погоду.
[они перекрашивают розы!]
Всё! Рисунок готов. На этом Катина работа закончена, к обложке подключается дизайнер издательства. Теперь задача – выбрать правильный фон.
Сначала попробовали нейтральный бежевый в двух вариантах. Не понравился ни один.
[посмотреть на те, что не понравились]
Решили, что перед Новым годом всё позволено, в том числе нарушать общий вид серии, и разместили рисунок на трёх темных фонах: синем, зелёном и чёрном. Чёрный в издательстве сочли траурным, синий мне нравился, но всё равно выглядел мрачно, зеленый не нравился никому вообще.
[фоны]
И тогда взяли уже проверенные – бледно-голубой и бледно-лавандовый.
[голубой и лаванда]
В итоге почти единогласно остановились на нейтральном голубом. Вот она, обложка: с кремовыми розами, шляпками, разлитыми чернилами, лейкой и тяпкой.
Лейка и тяпка – вот и всё, что осталось от садовника.
[лейка и тяпка]
Прежде чем иволга пропоёт
У меня вышел новый детектив – "Прежде чем иволга пропоёт". Сначала его собирались выпускать в мае. Потом, в свете всем известных событий, перенесли на июнь. Потом на июль. Ну и вот.
Аннотация такая:
"Ей обещали, что это тихое место. Ей обещали, что она спокойно отдохнет.
Карелия. Озеро. Благоустроенные коттеджи. Всего десять туристов.
На золотом крыльце сидели:
Лжец,
Беглец,
Охотник,
Убийца,
Жертва.
Её не предупредили только об одном: придется выбирать, кем ты будешь".
Обложку нарисовала прекрасная художница Катя Белявская.
Ссылки, где книга уже продаётся:
в "Лабиринте"
в книжном магазине "Москва"
Так появились птенцы в гнезде и обеспокоенная мать над ними. Вокруг птенцов густо росли мхи и лишайники, и нас с художницей они очень радовали.
[птенчики микроскопические]
Однако не хватало антагониста. Эскиз обрёл цвет, а антогонист обрёл плоть. Заодно птенцы подросли.
[вражья морда]
Однако змея, во-первых, выглядела относительно безобидным ужом, который полз по своим делам и никого не трогал, во-вторых, оказалась слишком тоща и её было жалко. Так что в следующем варианте она превратилась в опасную и очень недобрую тварь. Кроме того, мы решили, что грозовые тучи в сочетании с пресмыкающимся – это чересчур для несчастной матери семейства, и облегчили иволге жизнь, заменив тучи на мирные облака.
[стало лучше]
На этом мы собирались успокоиться. Иллюстрация соответствовала сюжету (это не слишком важно для читателя, но для меня имеет значение), в ней хватало лишайников, и противостояние иволги и змеи было очевидно.
Однако внезапно возникла проблема. Она стала понятна, когда к работе подключился дизайнер издательства, который, собственно, и превращает иллюстрацию в обложку.
Рисунок, который устраивал нас сам по себе, для обложки не годился. Его пестрота и яркость сыграли против него. Переведённый на книгу, он выглядел издалека мешаниной зелёного и коричневого.
Скрепя сердце, очистили камень от лишайников и травок.
[валун облысел]
Вышло, однако, совсем голо. Мы вновь заселили валун растительностью, хотя и в меньших масштабах, а змее приподняли голову, чтобы угроза для птицы и гнезда была очевиднее.
[что получилось]
Этот вариант и стал окончательным.
На обложке его развернули зеркально, добавили фон и "чернильные" брызги, которые есть на всех обложках этой серии.
И единственное, чего мне теперь не хватает, это буквы Ё в названии.
[итоговая обложка]
Аннотация такая:
"Ей обещали, что это тихое место. Ей обещали, что она спокойно отдохнет.
Карелия. Озеро. Благоустроенные коттеджи. Всего десять туристов.
На золотом крыльце сидели:
Лжец,
Беглец,
Охотник,
Убийца,
Жертва.
Её не предупредили только об одном: придется выбирать, кем ты будешь".
Обложку нарисовала прекрасная художница Катя Белявская.
Ссылки, где книга уже продаётся:
в "Лабиринте"
в книжном магазине "Москва"
в Московском доме книги
в Библио-глобусе
в Читай-городе
в Молодой гвардии
На "Озоне" – нет и не будет. С ним какие-то проблемы, и, к сожалению, в ближайшее время мои книги туда не попадут.
На Литресе – пока нет, но появится в течение месяца-полутора.
Покажу, как рисовали обложку.
Изначально было понятно одно: на обложке должна быть иволга. В первом варианте она разбрасывала листы рукописи, а вокруг били молнии. Я уже забыла, зачем она это делала. Этот эскиз просуществовал очень недолго, поскольку сразу стало ясно, что нужно искать что-то другое.
[гром и молнии]
в Библио-глобусе
в Читай-городе
в Молодой гвардии
На "Озоне" – нет и не будет. С ним какие-то проблемы, и, к сожалению, в ближайшее время мои книги туда не попадут.
На Литресе – пока нет, но появится в течение месяца-полутора.
Покажу, как рисовали обложку.
Изначально было понятно одно: на обложке должна быть иволга. В первом варианте она разбрасывала листы рукописи, а вокруг били молнии. Я уже забыла, зачем она это делала. Этот эскиз просуществовал очень недолго, поскольку сразу стало ясно, что нужно искать что-то другое.
[гром и молнии]
Так появились птенцы в гнезде и обеспокоенная мать над ними. Вокруг птенцов густо росли мхи и лишайники, и нас с художницей они очень радовали.
[птенчики микроскопические]
Однако не хватало антагониста. Эскиз обрёл цвет, а антогонист обрёл плоть. Заодно птенцы подросли.
[вражья морда]
Однако змея, во-первых, выглядела относительно безобидным ужом, который полз по своим делам и никого не трогал, во-вторых, оказалась слишком тоща и её было жалко. Так что в следующем варианте она превратилась в опасную и очень недобрую тварь. Кроме того, мы решили, что грозовые тучи в сочетании с пресмыкающимся – это чересчур для несчастной матери семейства, и облегчили иволге жизнь, заменив тучи на мирные облака.
[стало лучше]
На этом мы собирались успокоиться. Иллюстрация соответствовала сюжету (это не слишком важно для читателя, но для меня имеет значение), в ней хватало лишайников, и противостояние иволги и змеи было очевидно.
Однако внезапно возникла проблема. Она стала понятна, когда к работе подключился дизайнер издательства, который, собственно, и превращает иллюстрацию в обложку.
Рисунок, который устраивал нас сам по себе, для обложки не годился. Его пестрота и яркость сыграли против него. Переведённый на книгу, он выглядел издалека мешаниной зелёного и коричневого.
Скрепя сердце, очистили камень от лишайников и травок.
[валун облысел]
Вышло, однако, совсем голо. Мы вновь заселили валун растительностью, хотя и в меньших масштабах, а змее приподняли голову, чтобы угроза для птицы и гнезда была очевиднее.
[что получилось]
Этот вариант и стал окончательным.
На обложке его развернули зеркально, добавили фон и "чернильные" брызги, которые есть на всех обложках этой серии.
И единственное, чего мне теперь не хватает, это буквы Ё в названии.
[итоговая обложка]
о копытах и глазах
Внезапно поняла, что есть литературная преемственность у строки из очень плохого стихотворения Слуцкого "Лошади в океане". Помните? Лошадей там перевозят в трюме, и вдруг – мина. Всё взорвалось, непарнокопытные, ясное дело, утопли. Строка такая: "Тыща лошадей. Подков четыре тысячи". Дальше будет о том, что счастья они им не принесли, а также свидетельство иппологической неграмотности автора, полагавшего, что гнедая и рыжая масть – это одно и то же.
Так вот, о литературной преемственности. У Багрицкого в "Контрабандистах" появляются три пограничника. "Двенадцатый час – осторожное время. Три пограничника, ветер и темень. Три пограничника – шестеро глаз" (шестеро глаз да моторный баркас).
Спорим, именно из глаз пограничников растут ноги, то есть копыта, то есть подковы у Слуцкого.
Кстати, в детстве у нас эта арифметика исполнялась под гитару в искажённом виде. Подковы куда-то делись, и пели мы так: "Тыща лошадей – копыт четыре тысячи!" Я каждый раз в этом месте начинала смеяться, чем бессовестно снижала пафос и драматический накал.
Так вот, о литературной преемственности. У Багрицкого в "Контрабандистах" появляются три пограничника. "Двенадцатый час – осторожное время. Три пограничника, ветер и темень. Три пограничника – шестеро глаз" (шестеро глаз да моторный баркас).
Спорим, именно из глаз пограничников растут ноги, то есть копыта, то есть подковы у Слуцкого.
Кстати, в детстве у нас эта арифметика исполнялась под гитару в искажённом виде. Подковы куда-то делись, и пели мы так: "Тыща лошадей – копыт четыре тысячи!" Я каждый раз в этом месте начинала смеяться, чем бессовестно снижала пафос и драматический накал.
* * *
Хочу поделиться с теми, кто любит рассматривать иллюстрации и обложки.
Спасибо
g_i_n_k_g_o, давшей ссылку на конкурс серийного оформления книг, который проводило Эксмо.
Организаторы взяли три книги: Брэдбери, "451 по Фаренгейту", Киза с "Цветами для Элджернона" и "Мастера и Маргариту". Участникам предлагалось сделать к этим книгам обложки, чтобы они, цитирую, понравились школьникам, студентам и молодым специалистам (и были выдержаны в одном стиле).
Победитель мне не пришелся по душе, но я и не целевая аудитория. Вернее, Брэдбери понравился, но совсем не понравился Булгаков.
Ссылка на первые три места: https://illustrators.ru/contests/konkurs-na-neskuchnye-oblozhki-klassiki-ot-izdatelstva-eksmo/winners
По моим наблюдениям, иллюстраторам сложнее всего иметь дело с "Мастером и Маргаритой". Кто в ромфан скатывается, кто в какую-то готику. Маргариту, по-моему, многие из них мечтают изобразить в духе Бориса Валеджо: голую, с развевающимися волосами и чтобы рядом какой-нибудь крепкозадый мускулистый кентавр бил копытом.
Часто рисуют Бегемота. Насмотревшись на милых котиков (терпеть не могу милых котиков), я поняла, что больше всего мне нравится одно из самых лаконичных изображений:
[вот такое]
А Киз обманчиво прост, и все рисуют мышонка (или мышонка в лабиринте). Это уже сам по себе хороший сюжет, и я никак не могу понять, почему в итоге получается какая-то ерунда. Киз мне не понравился вообще нигде. А вот Брэдбери, наоборот, много где хорош – например, идея с обугленной обложкой, раздавленной ботинком, из-под которого проступают буквы).
В общем, кому интересно, посмотрите и поделитесь, что понравилось и почему.
Спасибо
g_i_n_k_g_o, давшей ссылку на конкурс серийного оформления книг, который проводило Эксмо.Организаторы взяли три книги: Брэдбери, "451 по Фаренгейту", Киза с "Цветами для Элджернона" и "Мастера и Маргариту". Участникам предлагалось сделать к этим книгам обложки, чтобы они, цитирую, понравились школьникам, студентам и молодым специалистам (и были выдержаны в одном стиле).
Победитель мне не пришелся по душе, но я и не целевая аудитория. Вернее, Брэдбери понравился, но совсем не понравился Булгаков.
Ссылка на первые три места: https://illustrators.ru/contests/konkurs-na-neskuchnye-oblozhki-klassiki-ot-izdatelstva-eksmo/winners
По моим наблюдениям, иллюстраторам сложнее всего иметь дело с "Мастером и Маргаритой". Кто в ромфан скатывается, кто в какую-то готику. Маргариту, по-моему, многие из них мечтают изобразить в духе Бориса Валеджо: голую, с развевающимися волосами и чтобы рядом какой-нибудь крепкозадый мускулистый кентавр бил копытом.
Часто рисуют Бегемота. Насмотревшись на милых котиков (терпеть не могу милых котиков), я поняла, что больше всего мне нравится одно из самых лаконичных изображений:
[вот такое]
А Киз обманчиво прост, и все рисуют мышонка (или мышонка в лабиринте). Это уже сам по себе хороший сюжет, и я никак не могу понять, почему в итоге получается какая-то ерунда. Киз мне не понравился вообще нигде. А вот Брэдбери, наоборот, много где хорош – например, идея с обугленной обложкой, раздавленной ботинком, из-под которого проступают буквы).
В общем, кому интересно, посмотрите и поделитесь, что понравилось и почему.
* * *
Понемногу смотрю сериал "Midsomer Murders", который у нас перевели как "Чисто английское убийство". Есть чудесные серии, есть нелепые; есть те, где сценарист явно не понимал, как разрешить загадку, которую сам же придумал, и в итоге свалил все на серийного убийцу. Такие серии меня особенно задевают. Я нежно люблю детективы с маньяками, и подобное бездумное расходование ценного материала – это прямо-таки оскорбительно.
Но вчера мне показали совершенно удивительную серию даже на фоне тех милых глупостей, которыми пестрит фильм.
Внимание – дальше спойлеры.
Сюжет такой: в деревушке, куда съезжаются представители крупного издательства и несколько сотрудничающих с ним авторов, чтобы вручить приз "Прорыв года", происходит несколько убийств. Убивают именно что литературную братию: Второстепенного Автора, Редактора и Особо Ценного Автора – стервозную блондинку, на романчиках которой с названиями типа "Сияние его любви" держится весь доход издательства. У одного свернута шея, второй оглушен и сброшен с крыши, блондинку вообще проткнули колом.
Инспектор Барнаби расследует дело, постепенно проникаясь отвращением к издательскому бизнесу. В процессе он знакомится с элегантной красивой старухой, разумеется, писательницей: та пишет умные исторические романы, которые издательство не желает продавать.
Инспектор проникается к старухе симпатией. Она рассказывает ему, что больше не сотрудничает с издательством, потому что те – пошляки и пиарят серию любовной ахинеи, а не ее возвышенную прозу.
Наступает день вручения премии.
И тут выясняется, что убийца и есть наша элегантная старуха.
Она – русская (бывшая). Фамилия ее, кажется, Пальтова или что-то столько же нелепое. Миссис Пальтова прошла через ГУЛАГ и войну, где ее готовили в диверсанты, поэтому она гениально сворачивает шеи и протыкает людей кольями. У старухи (шелковая шаль, волосы, уложенные в высокую прическу, жемчуга на длинной морщинистой шее) сохранились все навыки ближнего боя, и она без малейшего труда справляется с высокими сильными мужчинами, не говоря уже о молодой блондинке.
Но зачем же она все это делает? А потому что именно она – настоящий автор "Сияний его любви"! Ей надоело жить на мизерный гонорар, и она настрочила романчиков, которые внезапно стали пользоваться бешеной популярностью. На вручении премии старуха решила объявить об этом, и тогда Издатель, Второстепенный Автор и Особо Ценный Автор, которая, как мы понимаем теперь, сама не написала ни слова, а была только прикрытием, решили её убить. Чтобы, значит, тайна не вышла наружу и весь их издательский бизнес, построенный на лжи, не рухнул.
Вот русская миссис Пальтова всех и прикончила. В порядке самообороны, как она вежливо объясняет инспектору.
При этом блондинка была убита так: она пыталась столкнуть старушонку в озеро, та вывернулась, блондинка побежала прочь, упала, и тогда на неё, упавшую, бешеная старуха налетела с колом в скрюченных лапках. Хороша самозащита!
Что характерно: инспектор Барнаби в разговоре с женой всячески выражает миссис Пальтовой свою симпатию и тоже надеется, что суд оправдает бывшую узницу ГУЛАГа.
Удивительно мне даже не то, до чего развесиста эта клюква, а именно подход к виновности преступника. Старуха с навыками профессионального киллера знала, что ее будут убивать, и спокойно ждала, когда всё начнется, чтобы расправиться с нападавшими. Но ведь это она – настоящий автор книг! Так давайте ей все простим. Тем более, она такая элегантная.
И конечно, забавно, что в фильме всю глупую, жадную, бессмысленную силу воплощает именно Издатель. Не Читатель, сметающий с полок любовные романчики вместо того, чтобы покупать умный глубокий исторический роман, а представитель капитала.
В итоге старуха с достоинством удаляется искать себе лучших адвокатов (теперь она может себе это позволить). Посрамлённый издатель остаётся без гроша в кармане. Инспектор Барнаби флегматично ждёт нового убийства. Жители чисто английской деревушки расходятся, прижимая к груди только что вышедшую книгу под названием "Когда твои глаза скажут мне "Да, детка".
Но вчера мне показали совершенно удивительную серию даже на фоне тех милых глупостей, которыми пестрит фильм.
Внимание – дальше спойлеры.
Сюжет такой: в деревушке, куда съезжаются представители крупного издательства и несколько сотрудничающих с ним авторов, чтобы вручить приз "Прорыв года", происходит несколько убийств. Убивают именно что литературную братию: Второстепенного Автора, Редактора и Особо Ценного Автора – стервозную блондинку, на романчиках которой с названиями типа "Сияние его любви" держится весь доход издательства. У одного свернута шея, второй оглушен и сброшен с крыши, блондинку вообще проткнули колом.
Инспектор Барнаби расследует дело, постепенно проникаясь отвращением к издательскому бизнесу. В процессе он знакомится с элегантной красивой старухой, разумеется, писательницей: та пишет умные исторические романы, которые издательство не желает продавать.
Инспектор проникается к старухе симпатией. Она рассказывает ему, что больше не сотрудничает с издательством, потому что те – пошляки и пиарят серию любовной ахинеи, а не ее возвышенную прозу.
Наступает день вручения премии.
И тут выясняется, что убийца и есть наша элегантная старуха.
Она – русская (бывшая). Фамилия ее, кажется, Пальтова или что-то столько же нелепое. Миссис Пальтова прошла через ГУЛАГ и войну, где ее готовили в диверсанты, поэтому она гениально сворачивает шеи и протыкает людей кольями. У старухи (шелковая шаль, волосы, уложенные в высокую прическу, жемчуга на длинной морщинистой шее) сохранились все навыки ближнего боя, и она без малейшего труда справляется с высокими сильными мужчинами, не говоря уже о молодой блондинке.
Но зачем же она все это делает? А потому что именно она – настоящий автор "Сияний его любви"! Ей надоело жить на мизерный гонорар, и она настрочила романчиков, которые внезапно стали пользоваться бешеной популярностью. На вручении премии старуха решила объявить об этом, и тогда Издатель, Второстепенный Автор и Особо Ценный Автор, которая, как мы понимаем теперь, сама не написала ни слова, а была только прикрытием, решили её убить. Чтобы, значит, тайна не вышла наружу и весь их издательский бизнес, построенный на лжи, не рухнул.
Вот русская миссис Пальтова всех и прикончила. В порядке самообороны, как она вежливо объясняет инспектору.
При этом блондинка была убита так: она пыталась столкнуть старушонку в озеро, та вывернулась, блондинка побежала прочь, упала, и тогда на неё, упавшую, бешеная старуха налетела с колом в скрюченных лапках. Хороша самозащита!
Что характерно: инспектор Барнаби в разговоре с женой всячески выражает миссис Пальтовой свою симпатию и тоже надеется, что суд оправдает бывшую узницу ГУЛАГа.
Удивительно мне даже не то, до чего развесиста эта клюква, а именно подход к виновности преступника. Старуха с навыками профессионального киллера знала, что ее будут убивать, и спокойно ждала, когда всё начнется, чтобы расправиться с нападавшими. Но ведь это она – настоящий автор книг! Так давайте ей все простим. Тем более, она такая элегантная.
И конечно, забавно, что в фильме всю глупую, жадную, бессмысленную силу воплощает именно Издатель. Не Читатель, сметающий с полок любовные романчики вместо того, чтобы покупать умный глубокий исторический роман, а представитель капитала.
В итоге старуха с достоинством удаляется искать себе лучших адвокатов (теперь она может себе это позволить). Посрамлённый издатель остаётся без гроша в кармане. Инспектор Барнаби флегматично ждёт нового убийства. Жители чисто английской деревушки расходятся, прижимая к груди только что вышедшую книгу под названием "Когда твои глаза скажут мне "Да, детка".
автор + издатель
На семинаре по детской литературе мы начали обсуждать с участниками, как выйти начинающему автору на издательство. Я записала вкратце кое-какие соображения для группы; меня попросили перенести их и в ЖЖ.
В этом посте я немножко расскажу о собственном опыте (и об опыте тех, кого я наблюдала).
Начну с оговорки: мой подход – это точка зрения беллетриста. В детской литературе всё может быть по-другому. Нина Дашевская, прекрасный детский писатель, на встрече говорила, что её книга пять лет пролежала в "Росмэне", прежде чем "Росмэн" пришёл к ней и стал уговаривать напечататься у них. Но произошло это только после того, как Дашевская выиграла "Книгуру".
И всё-таки, пункт первый:
Самотёк читают.
Многие начинающие авторы убеждены, что нельзя просто так взять и отправить свой текст в издательство. Его либо украдут, либо сразу выбросят в корзину и плюнут сверху.
И то, и другое – неправда.
Красть (если речь идёт о серьёзных издательствах, много лет работающих на рынке) – себе дороже. Автор всегда может отправить себе собственную распечатанную книгу заказным письмом и потом пойти в суд, размахивая этим письмом. Даже один такой суд – это удар по репутации. Не то чтобы издательства ею особенно дорожили, но тут репутация напрямую связана с доходами, а это уже другая история.
Самотёк читают. Меня напечатали в АСТЕ и ЭКСМО именно так: я просто отправляла тексты детективов по электронной почте и звонила через два месяца. ВСЁ.
Пункт второй.
Девяносто девять процентов поступающего самотёка – лютый шлак. Просто лютый. Однажды редактор положил передо мной тридцать повестей, полученных за два дня, и я их прочла. Лучше бы я съела варёную луковицу.
Что из этого вытекает?
Через этот шлак надо пробиться. Попасть в тот один процент, который заинтересует редактора.
Здесь нужно четко понимать: редактор – скорее всего, девушка на низкой зарплате, НИЧЕГО не читающая в свободное от работы время, с литературными вкусами устрицы. Бывают счастливые исключения. Если вы на него попадёте – вам повезло. Но я видела в основном таких. Она пролистает максимум десять страниц вашей книги и бросит её в корзину.
Таким образом, первые десять страниц вашего текста должны быть такими, чтобы девушка с низкой зарплатой ими заинтересовалась.
А в идеале – первые ТРИ.
Как вы это сделаете – решайте сами.
Я подчеркиваю: вам не нужно ориентироваться на литературные вкусы этого редактора. Боже упаси. Ваша задача – миновать этого сонного цербера и выйти на второй уровень квеста: диалог с самим издательством.
Пункт третий:
Две присланные в издательство книги лучше, чем одна, а три книги лучше, чем две.
Издатель, как правило, думает языком цифр. Выражаясь проще: он прикидывает, сможет ли на вас заработать. Серия со сквозными персонажами будет продаваться дольше, чем одна-единственная книга.
Это НЕ ЗНАЧИТ, что я призываю вас писать "Гарри Поттера". Я вообще считаю, что серии – это позор нынешнего отечественного книгоиздательства. Но я советую серьезно отнестись к тому, как вы позиционируете себя в глазах издателя.
"Я тут написала одну книжечку, но вообще-то я работаю агрономом и не знаю, буду ли писать ещё" – это не очень удачный выход.
"Я написала три книги, показываю вам готовые и вычитанные, а вообще-то у меня дома есть ещё пять и задуманы еще десять. Работаю агрономом. Бесконечно черпаю из агрономии новые сюжеты" – это намного, намного лучше.
Только вам нужно помнить: правило десяти страниц относится ко всем книгам, которые вы присылаете. См. пункт второй.
На этом пока всё.
Если у кого-то уже есть опыт общения с издательствами – делитесь. Буду рада уточнениям, дополнениям и поправкам.
И, да: напечататься – не так сложно, как кажется. Это можно сделать разными путями. А вот пробиться к читателю намного сложнее. Но это уже совсем другая история.
В этом посте я немножко расскажу о собственном опыте (и об опыте тех, кого я наблюдала).
Начну с оговорки: мой подход – это точка зрения беллетриста. В детской литературе всё может быть по-другому. Нина Дашевская, прекрасный детский писатель, на встрече говорила, что её книга пять лет пролежала в "Росмэне", прежде чем "Росмэн" пришёл к ней и стал уговаривать напечататься у них. Но произошло это только после того, как Дашевская выиграла "Книгуру".
И всё-таки, пункт первый:
Самотёк читают.
Многие начинающие авторы убеждены, что нельзя просто так взять и отправить свой текст в издательство. Его либо украдут, либо сразу выбросят в корзину и плюнут сверху.
И то, и другое – неправда.
Красть (если речь идёт о серьёзных издательствах, много лет работающих на рынке) – себе дороже. Автор всегда может отправить себе собственную распечатанную книгу заказным письмом и потом пойти в суд, размахивая этим письмом. Даже один такой суд – это удар по репутации. Не то чтобы издательства ею особенно дорожили, но тут репутация напрямую связана с доходами, а это уже другая история.
Самотёк читают. Меня напечатали в АСТЕ и ЭКСМО именно так: я просто отправляла тексты детективов по электронной почте и звонила через два месяца. ВСЁ.
Пункт второй.
Девяносто девять процентов поступающего самотёка – лютый шлак. Просто лютый. Однажды редактор положил передо мной тридцать повестей, полученных за два дня, и я их прочла. Лучше бы я съела варёную луковицу.
Что из этого вытекает?
Через этот шлак надо пробиться. Попасть в тот один процент, который заинтересует редактора.
Здесь нужно четко понимать: редактор – скорее всего, девушка на низкой зарплате, НИЧЕГО не читающая в свободное от работы время, с литературными вкусами устрицы. Бывают счастливые исключения. Если вы на него попадёте – вам повезло. Но я видела в основном таких. Она пролистает максимум десять страниц вашей книги и бросит её в корзину.
Таким образом, первые десять страниц вашего текста должны быть такими, чтобы девушка с низкой зарплатой ими заинтересовалась.
А в идеале – первые ТРИ.
Как вы это сделаете – решайте сами.
Я подчеркиваю: вам не нужно ориентироваться на литературные вкусы этого редактора. Боже упаси. Ваша задача – миновать этого сонного цербера и выйти на второй уровень квеста: диалог с самим издательством.
Пункт третий:
Две присланные в издательство книги лучше, чем одна, а три книги лучше, чем две.
Издатель, как правило, думает языком цифр. Выражаясь проще: он прикидывает, сможет ли на вас заработать. Серия со сквозными персонажами будет продаваться дольше, чем одна-единственная книга.
Это НЕ ЗНАЧИТ, что я призываю вас писать "Гарри Поттера". Я вообще считаю, что серии – это позор нынешнего отечественного книгоиздательства. Но я советую серьезно отнестись к тому, как вы позиционируете себя в глазах издателя.
"Я тут написала одну книжечку, но вообще-то я работаю агрономом и не знаю, буду ли писать ещё" – это не очень удачный выход.
"Я написала три книги, показываю вам готовые и вычитанные, а вообще-то у меня дома есть ещё пять и задуманы еще десять. Работаю агрономом. Бесконечно черпаю из агрономии новые сюжеты" – это намного, намного лучше.
Только вам нужно помнить: правило десяти страниц относится ко всем книгам, которые вы присылаете. См. пункт второй.
На этом пока всё.
Если у кого-то уже есть опыт общения с издательствами – делитесь. Буду рада уточнениям, дополнениям и поправкам.
И, да: напечататься – не так сложно, как кажется. Это можно сделать разными путями. А вот пробиться к читателю намного сложнее. Но это уже совсем другая история.
Встреча
Ура, наконец-то встреча с читателями! Друзья мои, презентация последнего детектива будет в этот четверг, 19 декабря, в 18.00, в Доме Книги "Молодая Гвардия" на Полянке. Вход свободный. Приходите, буду всем очень рада. Обсудим убийства и штоллены.
Промо-плакат с разбомблённой стеной:
[смотреть]
Тем, кто спрашивал об электронке: на Литресе появился предзаказ "Самой хитрой рыбы". 25 декабря – начало продаж.
https://www.litres.ru/elena-mihalkova/samaya-hitraya-ryba/
С новостями на этом всё, перейду к недоумению.
На днях бродила по книжному, искала Хмелевскую в подарок. Нет ни одного её детектива. Книжный – МДК на Арбате, то есть не маленький магазин с ограниченным ассортиментом. Консультанты сказали, что, цитирую, Хмелевскую больше не выпускают, и посоветовали искать её в букинистическом отделе.
Это было удивление номер раз. Хмелевская пользуется у нас огромной популярностью, у меня нет ни одного объяснения ее исчезновению. Вернее, есть одно: наследники авторских прав по каким-то причинам отказали всем российским издательствам. Но какое-то оно сомнительное.
Удивление номер два оказалось ещё неприятнее. Из сорока книг Шекспира в разных изданиях мне не смогли найти ни одной, где хоть какая-нибудь пьеса была бы напечатана в переводе Лозинского. "У нас только Пастернак". Да к чёрту Пастернака, при всём уважении! дайте Лозинского.
Не дали.
Что тоже, по-моему, очень странно. Лозинского любят многие, куда ж он делся?
Промо-плакат с разбомблённой стеной:
[смотреть]
Тем, кто спрашивал об электронке: на Литресе появился предзаказ "Самой хитрой рыбы". 25 декабря – начало продаж.
https://www.litres.ru/elena-mihalkova/samaya-hitraya-ryba/
С новостями на этом всё, перейду к недоумению.
На днях бродила по книжному, искала Хмелевскую в подарок. Нет ни одного её детектива. Книжный – МДК на Арбате, то есть не маленький магазин с ограниченным ассортиментом. Консультанты сказали, что, цитирую, Хмелевскую больше не выпускают, и посоветовали искать её в букинистическом отделе.
Это было удивление номер раз. Хмелевская пользуется у нас огромной популярностью, у меня нет ни одного объяснения ее исчезновению. Вернее, есть одно: наследники авторских прав по каким-то причинам отказали всем российским издательствам. Но какое-то оно сомнительное.
Удивление номер два оказалось ещё неприятнее. Из сорока книг Шекспира в разных изданиях мне не смогли найти ни одной, где хоть какая-нибудь пьеса была бы напечатана в переводе Лозинского. "У нас только Пастернак". Да к чёрту Пастернака, при всём уважении! дайте Лозинского.
Не дали.
Что тоже, по-моему, очень странно. Лозинского любят многие, куда ж он делся?
Самая хитрая рыба
У меня вышла новая книга. Собственно, её-то обложку я как раз и показывала.
Илюшин и Бабкин в ней имеются ).
По-моему, это самый добрый детектив, который я когда-либо писала. Не считая "Кто убийца, миссис Норидж?" – но та вообще стоит особняком.
На Литресе должна быть через пару-тройку недель. Как обычно, электронку задерживают, чтобы успел разойтись бумажный тираж.
Аннотация, как мне сказали, страшная.
"Что делать, если рядом с вами поселился убийца?
Не следите за ним.
Не злите его.
Не ссорьтесь.
Но главное – не давайте ему понять, что вы что-то знаете.
Что делать, если вы нарушили одно из правил?
БЕГИТЕ".
Где есть:
– в Лабиринте
– в Московском доме книги
– в Читай-городе
– в "Москве"
И только Озон в ответ на просьбу показать "Самую хитрую рыбу", доверчиво выкладывает филе трески и шторы для ванной с фотопечатью – впрочем, очень милые.
Илюшин и Бабкин в ней имеются ).
По-моему, это самый добрый детектив, который я когда-либо писала. Не считая "Кто убийца, миссис Норидж?" – но та вообще стоит особняком.
На Литресе должна быть через пару-тройку недель. Как обычно, электронку задерживают, чтобы успел разойтись бумажный тираж.
Аннотация, как мне сказали, страшная.
"Что делать, если рядом с вами поселился убийца?
Не следите за ним.
Не злите его.
Не ссорьтесь.
Но главное – не давайте ему понять, что вы что-то знаете.
Что делать, если вы нарушили одно из правил?
БЕГИТЕ".
Где есть:
– в Лабиринте
– в Московском доме книги
– в Читай-городе
– в "Москве"
И только Озон в ответ на просьбу показать "Самую хитрую рыбу", доверчиво выкладывает филе трески и шторы для ванной с фотопечатью – впрочем, очень милые.
