Эйлин О'Коннор

На семинаре по детской литературе мы начали обсуждать с участниками, как выйти начинающему автору на издательство. Я записала вкратце кое-какие соображения для группы; меня попросили перенести их и в ЖЖ.

В этом посте я немножко расскажу о собственном опыте (и об опыте тех, кого я наблюдала).

Начну с оговорки: мой подход – это точка зрения беллетриста. В детской литературе всё может быть по-другому. Нина Дашевская, прекрасный детский писатель, на встрече говорила, что её книга пять лет пролежала в "Росмэне", прежде чем "Росмэн" пришёл к ней и стал уговаривать напечататься у них. Но произошло это только после того, как Дашевская выиграла "Книгуру".

И всё-таки, пункт первый:

Самотёк читают.

Многие начинающие авторы убеждены, что нельзя просто так взять и отправить свой текст в издательство. Его либо украдут, либо сразу выбросят в корзину и плюнут сверху.

И то, и другое – неправда.

Красть (если речь идёт о серьёзных издательствах, много лет работающих на рынке) – себе дороже. Автор всегда может отправить себе собственную распечатанную книгу заказным письмом и потом пойти в суд, размахивая этим письмом. Даже один такой суд – это удар по репутации. Не то чтобы издательства ею особенно дорожили, но тут репутация напрямую связана с доходами, а это уже другая история.

Самотёк читают. Меня напечатали в АСТЕ и ЭКСМО именно так: я просто отправляла тексты детективов по электронной почте и звонила через два месяца. ВСЁ.

Пункт второй.

Девяносто девять процентов поступающего самотёка – лютый шлак. Просто лютый. Однажды редактор положил передо мной тридцать повестей, полученных за два дня, и я их прочла. Лучше бы я съела варёную луковицу.

Что из этого вытекает?

Через этот шлак надо пробиться. Попасть в тот один процент, который заинтересует редактора.

Здесь нужно четко понимать: редактор – скорее всего, девушка на низкой зарплате, НИЧЕГО не читающая в свободное от работы время, с литературными вкусами устрицы. Бывают счастливые исключения. Если вы на него попадёте – вам повезло. Но я видела в основном таких. Она пролистает максимум десять страниц вашей книги и бросит её в корзину.

Таким образом, первые десять страниц вашего текста должны быть такими, чтобы девушка с низкой зарплатой ими заинтересовалась.

А в идеале – первые ТРИ.

Как вы это сделаете – решайте сами.

Я подчеркиваю: вам не нужно ориентироваться на литературные вкусы этого редактора. Боже упаси. Ваша задача – миновать этого сонного цербера и выйти на второй уровень квеста: диалог с самим издательством.

Пункт третий:

Две присланные в издательство книги лучше, чем одна, а три книги лучше, чем две.

Издатель, как правило, думает языком цифр. Выражаясь проще: он прикидывает, сможет ли на вас заработать. Серия со сквозными персонажами будет продаваться дольше, чем одна-единственная книга.

Это НЕ ЗНАЧИТ, что я призываю вас писать "Гарри Поттера". Я вообще считаю, что серии – это позор нынешнего отечественного книгоиздательства. Но я советую серьезно отнестись к тому, как вы позиционируете себя в глазах издателя.

"Я тут написала одну книжечку, но вообще-то я работаю агрономом и не знаю, буду ли писать ещё" – это не очень удачный выход.

"Я написала три книги, показываю вам готовые и вычитанные, а вообще-то у меня дома есть ещё пять и задуманы еще десять. Работаю агрономом. Бесконечно черпаю из агрономии новые сюжеты" – это намного, намного лучше.

Только вам нужно помнить: правило десяти страниц относится ко всем книгам, которые вы присылаете. См. пункт второй.

На этом пока всё.
Если у кого-то уже есть опыт общения с издательствами – делитесь. Буду рада уточнениям, дополнениям и поправкам.

И, да: напечататься – не так сложно, как кажется. Это можно сделать разными путями. А вот пробиться к читателю намного сложнее. Но это уже совсем другая история.

Ура, наконец-то встреча с читателями! Друзья мои, презентация последнего детектива будет в этот четверг, 19 декабря, в 18.00, в Доме Книги "Молодая Гвардия" на Полянке. Вход свободный. Приходите, буду всем очень рада. Обсудим убийства и штоллены.

Промо-плакат с разбомблённой стеной:

[смотреть]



Тем, кто спрашивал об электронке: на Литресе появился предзаказ "Самой хитрой рыбы". 25 декабря – начало продаж.
https://www.litres.ru/elena-mihalkova/samaya-hitraya-ryba/


С новостями на этом всё, перейду к недоумению.

На днях бродила по книжному, искала Хмелевскую в подарок. Нет ни одного её детектива. Книжный – МДК на Арбате, то есть не маленький магазин с ограниченным ассортиментом. Консультанты сказали, что, цитирую, Хмелевскую больше не выпускают, и посоветовали искать её в букинистическом отделе.
Это было удивление номер раз. Хмелевская пользуется у нас огромной популярностью, у меня нет ни одного объяснения ее исчезновению. Вернее, есть одно: наследники авторских прав по каким-то причинам отказали всем российским издательствам. Но какое-то оно сомнительное.

Удивление номер два оказалось ещё неприятнее. Из сорока книг Шекспира в разных изданиях мне не смогли найти ни одной, где хоть какая-нибудь пьеса была бы напечатана в переводе Лозинского. "У нас только Пастернак". Да к чёрту Пастернака, при всём уважении! дайте Лозинского.
Не дали.
Что тоже, по-моему, очень странно. Лозинского любят многие, куда ж он делся?

У меня вышла новая книга. Собственно, её-то обложку я как раз и показывала.
Илюшин и Бабкин в ней имеются ).
По-моему, это самый добрый детектив, который я когда-либо писала. Не считая "Кто убийца, миссис Норидж?" – но та вообще стоит особняком.
На Литресе должна быть через пару-тройку недель. Как обычно, электронку задерживают, чтобы успел разойтись бумажный тираж.

Аннотация, как мне сказали, страшная.

"Что делать, если рядом с вами поселился убийца?
Не следите за ним.
Не злите его.
Не ссорьтесь.
Но главное – не давайте ему понять, что вы что-то знаете.
Что делать, если вы нарушили одно из правил?
БЕГИТЕ".

Где есть:
– в Лабиринте
– в Московском доме книги
– в Читай-городе
– в "Москве"

И только Озон в ответ на просьбу показать "Самую хитрую рыбу", доверчиво выкладывает филе трески и шторы для ванной с фотопечатью – впрочем, очень милые.

Поскольку книгу я сдала и она должна скоро выйти, с чистой душой показываю, как мы с Катей Белявской придумывали для нее обложку.

Факт номер один: Катя любит рисовать рыб.
Факт номер два: детектив называется "Самая хитрая рыба".
То есть с объектом изначально всё было ясно.
Поэтому, несколько внезапно, на первом варианте обложки возникла лиса.
Эскиз мне очень нравился. Лиса была веселая, хитрая, и она явно наслаждалась ситуацией.

[черно-белый эскиз лисы]




Однако, подумав, решили от нее отказаться. Во-первых, лиса появлялась не так давно – в "Следе лисицы на камнях". Там она и в названии, и на обложке. Во-вторых, она слишком дерзкая. А нам нужна была сообразительная, но уязвимая рыбка, которую любая зубастая тварь в пруду может обидеть – если доберётся до нее.

Отвергнув уклейку и плотву, остановились на самой очевидной.

[очевидная]





Из нее вырос эскиз. Вот она, умная, прячется под корнями дерева.

[прячется и смотрит]



Собственно говоря, по предыдущей картинке ясно, что основная работа к этому моменту уже сделана. Нам не пришлось прыгать десять раз по одному метру – мы сиганули один, но на десять. Потому что на эскизе видны все ключевые моменты: рыбка, прячется, умная, в корнях. А главное, корни – они же и дом.
Для меня это было важно. Это фактически буквальная иллюстрация к тексту, игра, которую до поры до времени понимаю только я.

Некоторое время спорили насчет цвета. На этом этапе золотая рыбка утратила видовую принадлежность, поскольку перестала быть золотой, зато обрела нежный голубой в пятнышках окрас. Пытались делать ее серебристой, но она смотрелась тускло, а красный был слишком агрессивен.

[посмотреть]



Оставалось довести малютку до ума. Так у нее появилась еще одна важная деталь:

[деталь]



И, наконец, обогатили иллюстрацию деталями: корешками, водорослями, структурой древесины и чушуей.

[с корешками]



На этом работа художника заканчивается и начинается работа дизайнера. Шрифты обложки (имя автора и название книги) уже заданы серией; остаётся цвет фона.

Первым был так называемый металлический, он же простой серый. Пожалуй, именно он мне и нравился больше остальных своей лаконичностью.

[серый вариант]



Но затем решили попробовать примерить сиреневые оттенки, один светлее, другой насыщеннее. Мой монитор показывает их близкими к лавандовому.

[две лаванды]




В итоге выбрали тот, что ярче, решив, что он будет выигрышнее смотреться. И заменили цвет шрифтов на красный, который я, опять же, недолюбливаю, поскольку он моментально стирается.

Очень надеюсь, что в типографии фон не уведут в грязно-сиреневый.

И мне по-прежнему кажется, что светлый лик автора на задней стороне обложки совершенно лишний, во всяком случае, в таком виде. Но попробовали вставить портрет в ч/б – тоже неудачно. Будем думать.

[лик на фоне разбомбленной стены]

Товарищи. Друзья. Соотечественники! И не только.
Несколько внезапно вышла ещё одна книга из серии "Эйлин О'Коннор". На этот раз – только фантастические рассказы. Она получилась неожиданно большой. Всё, что было написано для конкурсов, для разных сборников (в том числе не увидевших свет) – всё вошло сюда.

Из аннотации издательства:

"Они пришли за вашим роботом и вашей привычной жизнью. Они подсунули вам хромого кота и велели его гладить. Они покусились на святое, подменив знакомых каждому с детства Хрюшу и Степашку на своих нечестивых покемонов. Они предложили вам продать часть души за исполнение желания. Наконец, они замусорили ваше любимое место на берегу речки, а теперь хихикают над вами. И вообще, возможно, они инопланетяне, и один из них в образе великого сыщика разгуливает по улицам Лондона! Что вы будете делать? Возьмете верный ремингтон и пойдете спасать человечество? Тогда – вы признаны опасными!"

Рассказ, который дал название всему сборнику, я уже выкладывала. Вот он, если что.

Катя Белявская снова сделала обложку и рисунки-иллюстрации.

Вот с чего всё начиналось:



Да, традиционная история сотворения мира )

Итоговая обложка в развёрнутом виде:




И книга. Которой у меня пока нет, поэтому фото чужое и о качестве печати ничего не могу рассказать.



Где купить:
– на Лабиринте.
– в Московском доме книги
– в "Москве" на Тверской
– и в Читай-городе предзаказ

Тут крики "ура!", "бис!" и "автор красавчик".

Я очень люблю Андерсена, особенно "Русалочку", и не только сам текст, но и его визуализацию (простите за корявое выражение). Самостоятельное удовольствие – рассматривать картинки в любимой книжке; к счастью, оно не пропало с возрастом, и меня по-прежнему ужасно занимают иллюстрированные сказки. Нужно учитывать, что я в своих вкусах с детства сильно ушиблена Никой Гольц и Трауготами.

Напомню русалочку Ники Гольц.

Вот она появляется с сёстрами (обратите внимание, никакой цензуры, никаких, боже упаси, ханжеских лифчиков). Везде дальше под катом – несколько рисунков.

[посмотреть]


В детстве я узнавала черты взрослой русалки в половине бабушкиных соседок. Отдельное счастье для ребёнка с фантазией: они у меня по ночам плавали в болотах, как кикиморы, а днём мы с бабушкой встречали их, причесанных и опрятных, по дороге на рынок.




Бедная малютка заполучила свои ножки и сидит с растерянным личиком, охлаждает их в морской воде.



Ну, и напоследок – девушка во дворце. "Тут и русалочка подняла свои прекрасные белые руки, встала на цыпочки и понеслась в легком воздушном танце – так во дворце принца ещё никто не танцевал".





Большинство современных художников, берущихся за "Русалочку", вызывают у меня оторопь. Даже в виде откровенного китча они не смешны и не радуют взгляд  (апофеоз китча – любимый многими Ломаев; он просто убийца "Русалочки" в ее андерсеновском варианте). Что наши художники, что иностранные на этой сказке теряют даже отдаленное подобие вкуса и чувства меры; их русалки – то грудастые старые бабы, то тухлые синюшные рыбы-блондинки с цветами в волосах, будто списанными с ковриков для ванной.

И тут приехал ко мне мой Кристиан Бирмингем.

Думаю, многие его видели. Английский художник-иллюстратор, работает пастельными мелками на специальной бумаге для пастели. Исключительно успешен: огромные тиражи, персональные выставки и т.д.

И вот – "Русалочка". Она, как минимум, интересная.

Бирмингем балансирует на опасной грани красоты с красивостью, а от красивости один шаг до пошлости.
Русалочка у него – абсолютно современная, изумительной балетной красоты девочка. Этот художник, судя по тому, что я у него видела, вообще питает слабость к такому типажу: его Снежная Королева – это та же модель, только взрослая. Чистое нежное лицо, пухлые губы, широко расставленные глаза с приподнятыми внешними уголками.

[смотреть]



У русалочки длинные волосы, и с помощью ракурсов и распущенной гривы Бирмингем аккуратно обошел "проблему груди" .



Ведьма прямо отличная. Всем ведьмам ведьма.





Подводный мир подробен и красочен, это вам не Лисбет Цвергер (прекрасная, к слову), которая считала "Русалочку" одним из самых сложных текстов у Андерсена, потому что, цитирую, "все описания в этой книге настолько фантастичны и невероятно чудесны, что я как художник не могла бы проиллюстрировать их лучше доступными мне средствами, чем это сделал сам Андерсен словами" (за перевод интервью низкий поклон conjure).

[смотреть]



Подводный дворец, купола сияют как медузы; черепаха, акула и десятки рыбок.



Вот вам она, эта девочка, в образе Снежной Королевы. Глаза зазеленели, черты лица заострились, над носом поработал хороший пластический хирург, а в остальном – та же красавица.




Кроме того, Кристиан Бирмингем и с сёстрами нашей малютки не стал утруждать себя работой над разными типажами. Ну, цвет волос поменял девицам и решил, что этого достаточно.




Принц, традиционно, болван болваном. Не знаю, специально ли это сделано или просто художнику было неинтересно рисовать мужчину.

[смотреть]



Спасение принца. Русалочка рядом с этим загорелым мужланом совсем белоснежка.



Здесь он несколько симпатичнее, конечно. Удивительно в книге видеть чисто "киношный" ракурс. Бирмингем вообще этим пользуется вовсю.





Но как же прекрасно у него море. И судно, на которое девочка смотрит снизу сквозь толщу воды, и волны, в которых отражаются небеса.

[смотреть]



Кстати, здесь видно, что художник почти дословно следует за автором: "Дворец был из светло-желтого блестящего камня, с большими мраморными лестницами, одна из них спускалась прямо к морю. Великолепные золотые купола возвышались над крышей".




Одна из самых поэтичных картин, где современность личика не бросается в глаза, – русалочка, выплывающая на закате к поверхности моря.



И пена, светящаяся в лунном свете.



Это, по-моему, чистая Венеция. Воды пока не мутные – значит, до лета далеко.




Русалочка уже при дворце, на балу. Здесь нет черт лица и нет того летящего стремительного танца, который есть у Гольц: девочка неотличима от других фрейлин, она одна из многих.

[смотреть]



Самая, пожалуй, насыщенная деталями страница, – это знакомство принца с принцессой, которая станет его женой.



Принц с невестой. Смотрю на них и не могу отделаться от мысли, что и здесь вижу одну и ту же модель в трех видах: девочка в нижнем левом углу, сама русалочка и принцесса – впрочем, у той усредненные черты красавицы, так что я могу и додумывать.



Сестры дают русалочке нож, которым она должна убить принца, чтобы спастись.



Русалочка, конечно, не сможет, и превратится в пену морскую.


По большому счёту, я купила эту книгу за заключительные иллюстрации, за финал этой чудесной и грустной истории.
"... Но русалочка не чувствовала смерти; она видела каких-то прозрачных, чудесных созданий, сотнями реявших над ней. Она видела сквозь них паруса корабля и розовые облака в небе.
– Куда я иду?
– К дочерям воздуха!"

[смотреть]

Взгляд художника, а за ним и наш, поднимается всё выше и выше, к дочерям воздуха, одной из которых становится и Русалочка:



 К сияющим одеждам, среди которых можно прочесть и очертания лиц, и силуэты дельфинов, и птиц с волнами.




И, наконец, к розовеющим облакам над чайками, так высоко в небо, что вокруг остаётся только море и – далеко-далеко внизу – паруса корабля, похожие на белую пену, которую уносит ветер.

Прекрасная френдесса рассказала.
Она выступала на встрече с читателями. Рассказывала о своем творчестве. Наконец ведущий предложил зрителям задавать вопросы.
Читатель взял микрофон и спросил:
– Скажите, а когда вы начнёте писать серьёзные книги?
– Какие, например? – кротко спросила френдесса, написавшая несколько более чем серьёзных книг.
– Например, про ГУЛАГ, – ответил читатель.

Я не могу объяснить, почему это так смешно, и вполне допускаю, что в действительности это смешно только узкой группке людей, которых время от времени спрашивают, отчего они не пишут Нормальную Литературу, а занимаются непоймичем, но у меня вот уже который день в ответ на мысленный вопрос "куда повернуть сюжет" всплывает это веское "например, про ГУЛАГ".

(С другой стороны, меня как детективщика не может не радовать, что есть ещё люди, считающие, что чем больше смертей и насилия, тем масштабнее вклад автора в Литературу).

Я обещала рассказать про обложку к тому детективу, который вот-вот должен выйти.
Обложки к последним книгам делает прекрасная художница Катя Белявская (плюс дизайнер издательства, разумеется). На практике это выглядит так: ещё до того, как сдать книгу, я обсуждаю с художницей сюжет и мы вместе продумываем, что должно быть отражено на обложке. По итогам обсуждения Катя делает карандашный эскиз, и если нам обеим он нравится, начинает работать над рисунком.
К книге "Кто остался под холмом" нам нужна была щука, из спины которой вырастает сказочный город, и золотые рыбки.
Вот, что получилось в итоге:
[щука и город]





Когда мы начали обсуждать новый детектив, я знала, что на обложке должна быть канарейка и какое-нибудь жутковатое существо. Змея? Очень уж страшно. Мерзкая жаба? Жабы редко бывают мерзкими, они вообще прекрасны в большинстве своём. Крыса? С крысой обложка тоже получалась жутковатенькая.

И тут выплыл крокодил.
Отлично! Крокодил, канарейка... Нам нужен был кто-то третий, кто бы их объединял. По сюжету подходит мотылёк – так канарейка и крокодил оказались вписаны в крыло мотылька.

Вот как выглядел набросок:

[набросок]


Он нас устраивал, и набросок превратился в рисунок:

[рисунок]


На этом бы нам и успокоиться. Но тут ВНЕЗАПНО я вспомнила, что вообще-то у книги, кроме сюжета, есть ещё и название. Оно приколочено к этому детективу намертво, и было совершенно немыслимо его поменять.

Детектив называется: "Человек из дома напротив".

Мы с Белявской озадаченно крякнули. Человека в нашей обложке не было вовсе. Она никак, совсем никак не пересекалась с названием.
Меж тем времени на переделку не оставалось – это во-первых, и мне нравилось то, что у нас уже есть, – это во-вторых.

Пораскинув мозгами, решили вместо человека изобразить скелет. Катя вписала его в тельце мотылька.
Получилось очень мило – и смешно, но история у меня не смешная, а жутковатая. Скелетик не годился.

[скелетик]


Тогда, отбросив человека, ухватились за дом – дом напротив. На другом крылышке мотылька появилось строение, совпадающее по цвету с крокодилом.

[дом напротив]

Все возликовали, осыпали друг друга цветами и сдали обложку вовремя. На этом сердце и успокоилось.
О том, как дизайнер "переводит" рисунок в обложку, расскажу как-нибудь в другой раз, а пока покажу то, что получилось. Если всё пойдёт как задумано, эта книга будет с десятого июня в магазинах.

[книга]

В воскресенье, в два часа дня, буду представлять её на Красной площади – в шатре номер пятнадцать (как звучит!), напротив Мавзолея (как звучит-2!). Приходите, буду очень рада! Правда, обещают грозу.

Я долго крепилась, потому что мне не нравится дублирование разговоров в фейсбуке и в ЖЖ, но всё-таки этим воспоминанием хочется поделиться.
Однажды дедушка взялся читать нам "Илиаду". Список кораблей не был ему интересен, как и прощание Гектора с Андромахой. Дедушка любил битвы.

[читать дальше]

–Тогда Диомед многомощный пикой взмахнул! – декламировал он. – И метнул не впустую он острую пику! В грудь меж сосков поразил он Фегеса и сбил с колесницы.
Мы с братом сжимались на диване.
– Гнал Мерион пред собою его и, настигнувши, пикой в правую сторону зада ударил; глубоко проникло острое жало в пузырь под лобковую кость!
Брат молча пытался нащупать у себя пузырь.
– Филеид, знаменитый копейщик, в голову острою пикой ударил Педея с затылка! – гремел дед. – Медь, меж зубов пролетевши, подсекла язык у Педея. Грянулся в пыль он и стиснул зубами холодное жало.
Затем Гипсенору отсекли руку. Астиноя сразили в грудь над соском. Гипейорну, огромным мечом по ключице ударив, вмиг от спины и от шеи плечо отрубили.
Хуже всего пришлось Пандару. Афина направила пику в нос недалёко от глаза. И, белые зубы разбивши, несокрушимая пика язык ему в корне отсекла и, острием пролетевши насквозь, замерла в подбородке.
Пандар умер.
– Так у него и душа разрешилась, и сила, – умиротворенно сообщил дедушка.
– Что это вы такое читаете? – спросила бабушка, заглянув в комнату.
– Камнем таким поразил он Энея в бедро, – обрадовался дедушка, – где головка входит в сустав тазовой, именуемый иначе чашкой. Чашку удар раздробил, сухожилия оба порвавши. Также и кожу тот камень зубристый сорвал у героя.
У бабушки стало сложное лицо. Мне было девять, брату шесть.
– Спятил на старости лет? – спросила она. – Убери эту гадость, почитай нормальную книжку!
Дедушка отложил "Илиаду" и достал из шкафа сборник сказок и легенд Дальнего Востока.
– Бродит Кугомни по тайге, питается Кугомни кровью, – прочел дедушка. – Когда сыт бывает, только языки вырывает и в запас откладывает. Зубы у него большие, желтые! Язык острый, как шило! На лице шерсть черная, а на руках когти медвежьи. Идет он по тайге и нюхает воздух. Заходит он в юрту, в юрте девочка ракушками играет. – Ты, девочка, немая? – спрашивает Кугомни. – Нет, – отвечает она. – Ну-ка, покажи язык, – говорит Кугомни. Высунула девочка язык, а Кугомни схватил его когтями и вырвал.
Брат с рёвом кинулся из комнаты. Бабушка побежала за ним.
– Дальше читаем про Кугомни? – осведомился дедушка.
– Про Трою! – заверещала я. – Про Илиаду!

– Как хорошо, когда у ребенка с детства развивается вкус к классической литературе, – безмятежно сказал дедушка и взял в руки потертый томик в красном переплете. – На чем мы остановились? Наземь кровавая пала рука, и глаза Гепсинору быстро смежила багровая смерть с многомощной судьбою.